Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси

де Вильморен Луиза

— Ах! — вырвалось у него, и он поднял глаза на Жюльетту, которая при звуке открываемой двери обернулась и смотрела на него с табурета.

— Вы удивлены, не так ли? — спросила она его. — Я работаю с самого утра и теперь умираю от голода. У меня даже кружится голова от усталости.

— К чему весь этот труд?

Она подошла к нему и взглянула ему прямо в глаза.

— А вы что, думали, что я смогу жить в конуре?

— Жить? Я не понимаю.

— Разве вы не видите, что я здесь обустраиваюсь? Обустраиваюсь, чтобы жить, хотя и не исключаю, что в какой-то момент вдруг решу уехать.

— Вы уедете сейчас, — возразил он холодно.

Она ответила

ему, что пока совершенно не думает об этом, что ей очень хочется есть, и попросила поставить поднос на одну из скамей у основания стены. После чего пригласила его сесть рядом с собой.

— Сесть здесь? И не подумаю. Послушайте меня: завтра я уезжаю, и поскольку вы вынуждаете меня уехать, я закрою все шкафы. Может быть это заставит вас призадуматься.

— Ничего я вас не принуждаю, — ответила Жюльетта. — Оставаясь здесь, я не пряталась от вас, я всего лишь задержалась, вот и все. Не вы ли прячете меня ото всех? Не вы ли требуете от меня, чтобы я призадумалась и оставалась в своем убежище? Я исполняю вашу просьбу. Я остаюсь. Уезжайте, закрывайте ваши шкафы. Вчера во время прогулки я видела издалека вашего садовника и из чувства долга по отношению к вам не заговорила с ним, но с завтрашнего дня я сделаю его своим другом. Я расскажу ему какую-нибудь историю, заплачу, если понадобиться, и, уверяю вас, заживу самым наилучшим образом.

— Почему же вы так поступаете? Какой я дал вам повод портить мне жизнь? Откройте мне вашу тайну? Я вам уже помог однажды и теперь готов сделать это еще раз.

— Я полюбила этот дом, — ответила Жюльетта, — но сердце, которое поддерживало в нем жизнь, увядает, я это чувствую, и я хочу дать ему новое сердце, или, точнее, я пробую в нем свое собственное сердце, да, именно так, я пробую свое сердце.

— Я ни в ком не нуждаюсь, чтобы любить свой дом. Уезжайте, — сказал он. — Убирайтесь. Я сержусь на вас, и я вас не прощаю.

— Добиться того, чтобы тебя простили, — это не так важно. Прежде всего нужно добиться, чтобы о тебе сожалели, — ответила Жюльетта. Задетая не столько словами Ландрекура, сколько искренностью его тона, она погрустнела и не скрывала этого.

— Извините меня, — прошептал он.

— Извините? Уходите, убирайтесь из моей комнаты. Мне нужно вылечить свою душу, прежде чем простить оскорбление. Известно, что время лечит и помогает нам забыть зло.

— Поймите меня, — начал было он, но она прервала его.

— Я уеду позднее, я уеду в тот день, когда вы вернетесь, если только, вернувшись, вы не будете настаивать на том, чтобы я осталась.

Ландрекур начал умолять ее, говорил о том скандале, который может разразиться из-за ее присутствия в его доме, а также об опасности, которая из-за этого присутствия нависла над его счастьем. Она все прекрасно поняла, но, ни в чем не уступая, ограничилась тем, что повторила:

— Поскольку вы уезжаете, я никак вас не стесню.

— Разрешите мне попросить вас, ведь это не бог весть какая просьба, не выходите, пожалуйста, до завтра из вашей комнаты.

— Обещать что-либо вам? О! Нет, — отвечала она. — Обещания делают из нас жертв, и я не настолько вас люблю, чтобы рисковать вас разочаровать. Я хочу есть, я ужасно проголодалась и хотела бы заняться завтраком.

Поняв, что суровость лишь дает Жюльетте дополнительные основания для укрепления своей и без того уже достаточно сильной позиции, он решил быть любезным и предложил ей сигарету.

— Мой портсигар, — воскликнула она.

— С тех пор, как я его потерял, я его разлюбил, — сказал Ландрекур.

— А я его с тех пор полюбила. Найдя его, я обрела

самое себя.

Он ничего не ответил, помог ей накрыть на стол и немного посидел с ней. Таким образом, в то время как Рози была в полной уверенности, что он занимается ею и исключительно ею, он был до такой степени занят Жюльеттой и исключительно Жюльеттой, что даже забыл зажечь колонку в ванной комнате.

В течение последних месяцев чувство, которое внушал Рози Ландрекур, незаметно для нее самой трансформировалось. Это была уже не столько любовь, сколько уверенность, в том, что ее любят, уверенность, которая привязывала ее к нему и в то же время давала ей большую свободу в ее размышлениях, о которых Ландрекур не догадывался, а если бы догадался, то они заставили бы его страдать. Лежа в шезлонге под деревьями, она витала от одного воспоминания к другому, она вспоминала былые свои любовные приключения и улыбалась любовным признаниям, которым улыбалась когда-то в прошлом. Она вспоминала слова князя д’Альпена: «Рози, поверьте мне, этот человек вам не подходит».

Не означало ли это, что он считает себя более достойным, чем Ландрекур, занять в ее сердце главное место, и что он готов его занять, если она на это согласится? «Да нет же, — мысленно сказала она себе, — Эктор женится, Эктор вот-вот совсем остепенится, он больше не думает обо мне». Когда она вдруг представила себе ту элегантную и приятную жизнь, которую он мог бы позволить вести своей жене, у нее сжалось сердце и одновременно она испытала приступ зависти. Звонкий титул, огромный замок, большой прекрасно сервированный стол, всегда много гостей, много новых платьев и драгоценностей и всегда много легко осуществимых планов. Безусловно, с такой жизнью нельзя было даже и сравнивать ту жизнь которую ей предлагал Ландрекур с его именем, его любовью и его домом под ивами. «В таком месте, — сказала она себе, — нужно было бы быть влюбленной до безумия, чтобы не скучать», — и медленно, задумчиво перевела взгляд с дома на огородную стенку, а затем на поле. И тут она заметила слева, на лугу, среди травы, большую черную собаку, которая не спеша двигалась в ее сторону. Собака была еще далеко и, может быть, еще не заметила Рози, но та уже закричала: «Пошла, пошла!» Но собака, вместо того чтобы повернуть назад, побежала именно к ней, навстречу, как если бы она ее позвала. Мгновение, и собака была уже всего в двадцати шагах от нее.

Испугавшись, Рози вскочила, подобрала кое-как свое длинное платье и кинулась бежать к дому, а собака, еще молодая, игривая и непослушная, естественно, побежала за ней, лая и резвясь. Как бывает в кошмаре, чем быстрее Рози бежала, тем дальше ей казался дом. Чувствуя, как слабеют ее ноги, она уже считала себя погибшей, но собрала последние свои силы, и наконец рука ее ухватилась за дверную ручку, но в это время собака догнала ее, слегка толкнула и теплым языком лизнула ей руку. Это было уже слишком. Рози вбежала, захлопнула за собой дверь и истошно закричала, призывая на помощь, словно собака все еще преследовала ее.

— Андре, Андре! — кричала она, пробегая гостиную и скорее рухнула, чем села в большое кресло в прихожей.

Услышав крик, Ландрекур, не произнеся ни слова, покинул Жюльетту и поспешил к Рози.

— Что с вами, моя дорогая? Что с вами случилось? — спросил он.

Задыхаясь, держа одну руку у себя на сердце, другую у него на шее и не открывая глаз, она молчала. Он стал перед ней на колени и попытался понять, что же все-таки произошло.

— Что с вами, моя дорогая? Скажите же мне. Что с вами, что случилось?