Зигзаг неудачи
Шрифт:
– Значит, ждем кратковременного налета пяти человек и какой-то одной сволочи, – суммировала Наташка, вытирая мокрые волосы полотенцем. – Если добавить к ним еще одну сволочь – Яшу, получается семь! Все-таки морская вода с простой не сравнима. Зашла по пояс и не утонула. Только на вкус противная.
– Да уж, не пепси… – лениво протянул Лешик, пересыпая песок из одной руки в другую. – Ма, успокойся с подсчетами. Не принимайте все так близко к сердцу. Замок в дверь комнаты Серафимы мы врезали. Все ценное, по-видимому, там. Ну прилетят родственнички завтра, а послезавтра улетят.
– Ты думаешь? – не без тревоги спросила я. – Мне очень хотелось бы в это верить. А вдруг им некуда торопиться? Серафиму Игнатьевну они уже на тот свет отправили… Я хотела сказать – один раз похоронили. Сейчас еще раз похоронят и вдруг надумают отдохнуть от тяжелых воспоминаний?
– А я буду рада, если они останутся, – тряхнула мокрой головой Наташка. – Чем ближе к ночи, тем сильнее одолевают всякие мысли о… Может быть, стоит снять где-нибудь сарайчик? А за домом со стороны присмотрим. Не зря же говорят – «со стороны виднее»… Кстати, Слава, ты не боишься один спать?
– Да я, собственно говоря, все время один сплю. И во сне вообще ничего не боюсь, а когда не сплю – тем более. Потому что не сплю!
– Ну и замечательно! Лешик, если ты сторонник тишины в доме, тебе придется лечь в моей комнате. Будем считать, что я сдала тебе диван. Честно сказать, боюсь… А может быть, вообще перетащим все кровати в одну комнату? Ну жили же раньше люди в бараках. Ир, помнишь Закию из третьего подъезда?
– Не очень.
Я довольно жмурилась от вечернего солнца, растерявшего весь свой жар, и радовалась легкой прохладе.
– Ты совершенно не интересуешься жизнью нашего семнадцатиэтажного дома! Раньше, еще в период социализма, она жила в коммуналке в районе Курского вокзала. Дом определили на снос, все соседи выехали, только Закия якобы никак не могла подобрать себе подходящие квартиры: специально с мужем развелась, чтобы он получил однокомнатную, а она с сыном – двушку. Так вот причина, по которой она не хотела переезжать, крылась в ее предприимчивости. За время ожидания Закия успела заработать на машину, на мебель в двушку и на кухонный гарнитур в однокомнатную квартиру, в конечном итоге, предназначавшуюся для сына. Всего-навсего сдавала оставленные нами и пустующие комнаты приезжим. От желающих отбоя не было! Да так разошлась, что все помещения перегородила простынями на отдельные отсеки, у входной двери в квартиру поставила старый письменный стол и восседала за ним, как комендант общежития. До сих пор тоскует по тому времени…
– Надеюсь, ты не собираешься внедрить ее великий почин в практику нашего здесь проживания? Мне не нравится жить в отсеках из простыней, – решительно заявила я.
– Не знаю, не знаю… – пропела Наташка. – Все будет зависеть от количества участников траурной церемонии. Яша – умный питекантроп, заранее сам себя разместил.
– Это-то меня и беспокоит, – пробормотала я. – Интересно, что он собирался приготовить к приезду основной группы? Пустой дом? Мы ведь не проверяли у него документов. Впрочем, это и ни к чему. Он ведь все равно не Лопухов. И еще один момент – почему у Серафимы Игнатьевны холодильник забит до отказа? – И сама себе ответила: – Наверное, потому, что газоны подстрижены. Все по гороскопу.
– Нормально! – развеселился Славка. – Железная логика!
– Обыкновенная, – пожала я плечами. – Думаю, что кто-то из местных жителей служил у Серафимы на посылках. И до сих пор подстригает траву. Скорее всего, перед выпиской из больницы…
– В крематорий, – уточнил Лешик.
– Нет. Она собиралась возвращаться домой. И попросила пополнить запас продовольствия. Возможно, планировала отметить какую-нибудь торжественную дату.
– Поминки, – услужливо подсказал Лешик и получил от матери легкий подзатыльник вместе с последним предупреждением о прекращении мрачных шуток.
– Встанешь с утра пораньше и шути, сколько влезет! Только другим не мешай… Кстати, завтра надо наведаться на местный рынок и купить фруктов. Здесь есть рынок?
– Знаете, давайте-ка вернемся домой, – предложила Аленка. – Наговорили тут… Может, от дома уже ничего не осталось, кроме рояля.
– Вот рояль-то как раз Яша и спер, – возразил Лешик.
– Зачем ему рояль?
– А зачем ему скрипка? Личности творчески одаренные живут в мире со своими собственными ценностями.
– А-а-а! – догадался Славка. – Если брать в расчет Яшу, то на завтрак и обед у него музыка. Для души. Другие ее не слышат. Для тела – вино. А рояль – на ужин. Он его съест по кусочкам, напевая рожденные в душе мелодии. Лешка, смотри, какая красна девица пошла!
Девица с великолепной фигурой, услышав комплимент, оглянулась мимоходом, явив нашему взору личико лет семидесяти. У Славки из рук выпала маска для подводного плавания.
– Извините, – буркнул он.
– Не за что, молодой человек, – улыбнулась во всю вставную челюсть чаровница и подмигнула ему правым глазом. Он плюхнулся на песок, следом за маской.
– Красота – убойная сила! – тихонько проронила Аленка. – Так и валит с ног. И, судя по всему, время над ней не властно.
– Ну вы идете? – нетерпеливо окликнула нас Наташка, переминавшаяся с ноги на ногу у лестницы. Не решалась в одиночестве совершать восхождение к калитке. И не замечала, что сверху с королевской осанкой и полотенцем через плечо спускается Яша.
– Пока будете таращиться на горы, музыкант слопает все помидоры с огурцами. В качестве гарнира к роялю. Вся эта красота… – Наташка попыталась широким жестом правой руки – в левой были шлепанцы – конкретизировать, что лично она имела в виду под этим словом. Попытка не совсем удалась – споткнулась на середине намеченного к показу пространства.
Получив неожиданный и довольно приличный удар в бок, Яша, намеревавшийся шагнуть на последнюю ступеньку, хрюкнул и в миг потерял осанку короля. Согнувшись и слишком поздно подставив локоть для защиты от удара, он не смог удержать равновесия. Этому способствовала и его собственная правая нога, собиравшаяся найти очередную точку опоры и не подозревавшая о коварстве Натальи. Яков Лександрыч, поколебавшись на весу пару секунд, кувыркнулся в песок с грацией мешка с картошкой.
– Ленусик, ты права, – проорала Наташка. – Красота и вправду убойная сила! И на нее не стоит показывать пальцами. «Кто там шагает правой?!» – процитировала она Маяковского исключительно для Яши. – Ну что, вставать будем или от песка отплевываться?
Песок помешал вскочившему Яше внятно выражаться. Кое-что мы, конечно, поняли из перечня, объединенного заглавием «Была б моя воля…». Ну да чего не скажешь с расстройства! Не помнящая зла Наташка сунула ему в руки слетевшее полотенце и посоветовала не отряхиваться, а внести свой скромный вклад в улучшение структуры морского дна. Дико повращав глазами, что должно было означать предел его терпения, Яша топнул ногой и, набычившись, пошагал к воде. Мы невольно расступились и проводили его глазами, заодно удивившись, что полоса прилива уже почти касается наших ног. Музыкант, отбросив на ходу тапки, полез в воду вместе с полотенцем. И долго не мог понять, зачем Славка, решивший заодно ополоснуть от песка маску, его отнимает. Бил себя в грудь и невнятно мычал: «Это мое-е-е!!!» – А когда понял, долго жал сыну руку, не обращая внимания на то, что полотенце нежится в полосе прибоя.