Зима гнева

Гончарова Галина Дмитриевна

Яна крутила педали.

Напевать песенку кота Леопольда ее давно не тянуло. Хотя первое время она и насвистывала что-то подозрительно похожее.

Но погода портилась, попа подмерзала, а ночлег все не находился.

А это что такое?

Постоялый двор "Три версты".

Яна довольно улыбнулась – и повернула велосипед к человеческому жилью.

Память Анны подсказала, что действительно. Подобные постоялые дворы повелось ставить на всех дорогах еще

в те времена, когда династия начиналась. Как бы не раньше.

Там тебе и горячая пища, и ночлег, и сменные лошади, если надо. И дилижансы останавливаются… останавливались. В поездах, конечно, удобнее, но и сейчас постоялые дворы пользуются спросом.

Брошен?

Ан нет!

Свет горит… то есть свечи или лучина…

Яна заколотила в ворота. Собаки отозвались лаем.

– Кого Хелла несет? – заворчали в доме.

Яна едва удержалась чтобы не фыркнуть.

Именно Хелла.

Именно несет. Но не объяснять же это первому встречному.

– Пустите переночевать, хозяева?

– Не пускаем и не подаем!

– Я не нищая! – обиделась Яна.

Хозяин присмотрелся.

– Жама?

Яна позвенела звоночком от велосипеда, заставив дворового пса забиться в истерике. Хм… не лучшая аттестация двору. Приличный пес не брешет. Но рвет в клочья – и только врага. Она-то знает, на кордоне выросла!

А эта побрехушка…

Ладно, дело десятое.

– У меня есть, чем заплатить. Пустите переночевать? Я промерзла, и от горячего не откажусь.

Хозяин несколько минут думал. Разглядывал Яну. Яна смотрела на него в ответ.

Больше всего хозяин постоялого двора напоминал поставленное на-попа полено. Сучки с него обрубили, но толком не обтесали. Так и ходит… поленом. И то, что его облачили в штаны, картуз, жилет и поддевку, впечатления не улучшало.

– Проходите, жама.

– Благодарю.

Яна, не чинясь, прошла внутрь. Протопала мимо пса, от которого во все стороны аж слюна летела, поставила велосипед под навес, к дровам.

– Ишь ты, хеллина маш-шинка, – бормотал хозяин, поднимаясь по ступенькам. – Раньше без них жили – и ништо, а сейчас безлепие творится. Ишшо анператор отрекси… что ж это деется-то?

Яна приняла это ворчание, как приглашение к разговору. И коротко обрисовала положение дел.

Императора расстреляли. Вместе со всей семьей.

Освобожденцы упорно забирают власть в свои руки.

Будет война, значит, будут грабить, убивать, насиловать… одним словом – будет весело. Прячьте, что можете, бегите, куда захотите.

Хозяин выслушал, но Яна сильно подозревала, что не поверил. Оно и понятно…

Даже

в газовые камеры люди шли – часто добровольно. Такого ведь не может быть, правда? Этого не может быть, потому что не может быть никогда…

И умирали.

Вот и этот мужчина будет терпеть до последнего. Цепляться за свой дом, семью…

Яна прикусила губу.

Выхода нет. Она ничего не может сделать. Ни-че-го. Ей отпущен ровно год, сейчас уже меньше. Надо забирать ребенка и уезжать. А потому…

Ужин был так себе. Но щи были горячие, а хлеб не слишком черствый. Яна угрызла горбушку, выхлебала миску щей – и посмотрела на трактирщика.

– Где положите, хозяин?

На столе мягко блеснул серебряный рубль.

Много, но чего ей экономить? Вот еще не хватало! На ее век экспроприаторов хватит.

Хозяин сгреб его и кивнул Яне вбок. Та последовала за мужчиной.

Комнатка была небольшой.

Кровать, сундук и стул со столом в ней помещались. А больше и ничего. Окно и дверь.

– Кислых щтей хотите, госпожа?

– Кислых щтей? – переспросила Яна.

– У моей жены они хороши, она три изюминки кладет на бутылку. Получается – хоть анператора угощай!

Яна промолчала. Честно говоря, она отвлеклась, рассматривала кровать на предмет клопов и блох. Но – не было.

Либо, давно никто тут не ночевал, вот и ушли твари. Или просто выскоблили все?

Хозяин принял ее молчание за согласие, пообещал принести загадочные "шти" и удалился.

Яна осмотрелась.

Принюхалась…

Оп-па!

Ее опасения сразу вызвали две вещи. В комнате не было ни задвижки или щеколды на двери. Не было и задвижки на окне.

Здесь живут столь возвышенные люди? Чтобы хозяин постоялого двора на дверь крюка не приделал? А если кто напьется, буянить начнет?

И второе…

Запах щелока.

Сильный, отчетливый, идущий от кровати. Ее щелоком заливали, что ли? А зачем?

И не так ведь давно, запах еще не выветрился.

Вернулся хозяин. Поставил на стол большую кружку.

– Пейте, жама. Хороши шти…

– Сейчас выпью, благодарствую, – Яна отозвалась рассеянно. Думала она сейчас о другом. – Вот ложиться спать буду… черного ведра у тебя нет? На двор бежать, ежели чего?

– Как не быть! Принесу сейчас!

Хозяин вышел за дверь.

Яна плюнула на все, и быстро опустилась на колени. Посветила свечой под кровать.

Там, где никто не будет искать и оттирать, на досках кровати, снизу, были разводы. Хорошо ей знакомые, бурые…

– Жеванные мухоморы!