Зима на разломе
Шрифт:
— Нет, что ты, — ее нежные щечки окрасились чудесным, теплым розовым румянцем, — я не могу так пойти! И потом, у меня вечером дежурство!
— А когда ты освободишься?
— В одиннадцать.
— Прекрасно, тогда и погуляем!
— Со мной будет подружка.
— Которая?
— Саида, — она показала на толстенькую хохотушку, беседовавшую в углу с парнями.
— Отлично! — обрадовался я. — Бери подружку!
Моя реакция, кажется, удивила Лейли, но она ничего не сказала. Для меня это было решением всех проблем: теперь я мог привести девчонок на яхту. О вкусах Сэма я уже немного знал и не сомневался, что Саиде он будет особенно рад.
Сэм
Девушки, видимо, тоже едва дождались окончания дежурства. К месту встречи они подошли чинной поступью, но я видел, что от остановки аэропортовского автобуса они почти бежали. Весело болтая, я завел их на набережную и как бы невзначай заметил:
— А это — моя яхта. Хотите взглянуть? (Они хотели). А вот и Сэм, мой капитан.
Саида была постарше и, видимо, лучше понимала, для чего строят такие уютные яхты. После ужина кэпу удалось почти сразу увести ее в каюту, откуда до нас доносились периодические взрывы смеха. Лейли, как мне показалось, поначалу с некоторым страхом ожидала окончания трапезы. Но турецкие девушки непривычны к вину, а у Сэма был полный трюм сладких ликеров и наливок, которые, конечно же, хотелось все перепробовать. Бедняжка так захмелела, что даже не заметила, как мы остались вдвоем.
Мы поставили кассету и потанцевали немного, но Лейли с трудом удерживала равновесие — мне приходилось то и дело прижимать ее к себе, чтобы она не упала.
Наконец в очередной раз я уже не стал отпускать ее, а принялся целовать в губы, щеки, маленькие нежные ушки, тонкие черные брови, а особенно — в глазки, на которые облизывался уже столько времени.
Девушка была так увлечена эти процессом, что, кажется, совершенно забыла о всех глупостях, которыми родители забивают головы дочерям в безнадежном стремлении лишить их радостей жизни. Лишь когда я уже снял с нее синий форменный костюм, белоснежную рубашку и туфельки, она вдруг сообразила, что за этим последует, и принялась вяло отнекиваться, пытаясь помешать мне расстегнуть ей лифчик.
Если все души действительно когда-нибудь встретятся на Страшном Суде, большинство мужчин, наверное, первым делом попытается найти того гада, который придумал застежки для лифчиков. Не меньше пяти минут мы боролись из-за этой гнусной детали туалета. Неужели человечество никогда не избавится от позорного проявления собственного идиотизма — лифчиков и купальников?
Наконец коварное двуглавое чудовище повержено, а еще через некоторое время мне удалось очистить чудесное тело девушки и от трусов. Попутно я не переставал ласкать ее и потихоньку раздеваться сам, зная, как возбуждает девушек соприкосновение всем телом в отсутствие прослойки из тряпок. Лишившись трусиков, Лейли попыталась было прикрыться густыми черными волосами, которые струились до самой попки — кругленькой и на редкость хорошенькой. Но в таком виде она оказалась настолько соблазнительной, что, кажется, сама еще больше завелась, увидев себя в зеркале. Тут я подхватил ее на руки и, заткнув рот поцелуем, уложил на диван.
В стене над диваном у Сэма была потайная кнопочка, при нажатии на которую из-под потолка падала упаковка презервативов. Лейли, кажется, не думала о таких вещах и вообще потеряла способность соображать, но мне совершенно не хотелось портить ей жизнь. Млея от первого прикосновения кончиком хвостика к ее шелковому,
После ее столь активных возражений я ожидал, что она окажется девушкой, и был очень рад, когда обнаружил, что это не так. Было уже два часа ночи, в шесть нам предстояло сниматься с якоря, чтобы затемно уйти в нейтральные воды, а нет ничего хуже, чем лишать невинности второпях. Теперь же я мог не отвлекаться и насладиться моей маленькой Лейли, насколько это возможно за столь ничтожно короткое время.
Говорят, что полные женщины более темпераментны, чем худые. На самом деле сильное развитие жировых тканей действительно часто говорит о высоком содержании в крови женского полового гормона, но страстность женщин определяется в большей степени содержанием гормона мужского, который в их организме тоже присутствует.
Лейли была совсем тоненькой, изящной — когда я обводил ладонями контур ее тела, то на талии пальцы едва не смыкались в кольцо. Груди у нее были хотя и округлые, но маленькие, а ножки — такие стройные, что еще немного — и фигура не казалась бы столь очаровательно женственной. Но не прошло и пяти минут, как она по-настоящему завелась, словно выросла на островах Полинезии, а не в строгой Турции с такой же, как у нас, жестокой системой воспитания у девочек подсознательного страха и отвращения к осуществленной любви.
Конечно, она совсем ничего не умела, но от нее ничего и не требовалось
— ведь у нас было всего четыре часа, а за это время мне не пришлось упускать инициативу.
Я старался быть с ней помягче и не обучать вещам, которые шокируют ее будущих друзей — простых ребят турецкой глубинки. Конечно, самые невинные радости, с которыми у нас знакомы даже деревенские девчонки, я ей показал.
Надо было видеть, как она визжала от восторга, когда научилась двигаться сама, сидя сверху, как мотала в исступлении тяжелой гривой волос, стоя на четвереньках, как трепетала от каждого прикосновения моего языка, с каким жадным любопытством исследовала мой хвостик, робко притрагиваясь к нему кончиками пальцев…
Наконец в дверь постучали.
— Вставайте скорее, — крикнул Сэм. — Сейчас за нами приедет полиция!
Я оценил его мудрость. Таким способом он быстро выпроваживал девушек с яхты, не давая им повода обидеться на нас. Наверное, они будут с благодарностью вспоминать благородных разбойников, которые в минуту опасности прежде всего подумали о том, чтобы не скомпроментировать своих подруг.
Уже несколько дней с лежащего за горами Тавра плато скатывался сильный ветер. Он сдул теплую воду с поверхности моря, так что купаться было холодновато, но зато теперь стремительно погнал нашу яхту в открытое море.
Мы стояли на корме, глядя, как исчезают вдали огни побережья. Там, в ночной тьме, остались цветущие луга, уютные деревушки, величественные горы
— прекрасная Турция.
— Ты вернешься сюда? — спросил я.
— Не скоро. Обычно я гружусь в Мерсине.
— А Саиду навестишь?
— Нет.
— Почему? Не понравилась?
— Ты что! Такая девушка! Горячая, как верблюдица в марте!
— Тогда почему же?
В ответ Сэм процитировал Саади:
«Я ел хлеб разных народов и срывал по колоску с каждой нивы. Ибо лучше ходить босиком, чем в дорогой обуви, лучше спать под звездным небом, чем под потолком дворца. И еще скажу: на каждую весну выбирай себе новую дорогу и новую любовь.