Зима плюс осень равно весна
Шрифт:
— Что вы имеете в виду? — холодно осведомился Войт.
— Небольшой футляр с округлыми чёрными капсулами количеством шесть штук, который вы сунули во внутренний карман смокинга.
— Это правда, дядя Реджи? — можно было уже не разыгрывать недоумение, но Рихарду стало любопытно, как тот собирается выкручиваться. — Но зачем они вам понадобились?!
— Чтобы проверить бдительность твоей охраны, разумеется.
— Или чтобы убрать всех своих конкурентов в борьбе за президентское кресло? — не выдержал Хантер. — Убить их так же, как вы убили моего отца?
— Ах, вот в чём дело… — через паузу насмешливо протянул Войт. — Стало быть, ты всё же докопался
Рихард кожей ощущал на себе его взгляд. Тяжёлый, пронизывающий, он разительно отличался от его расслабленного тона. Ханса Войт демонстративно не замечал.
— Для начала я хочу узнать, зачем вы подставили отца. За что вы его так ненавидели, чтобы убить его же собственными руками. Мало того, вы растоптали его доброе имя и принесли в жертву жизнь моей матери и людей, не имеющих к вам никакого отношения. Или я ошибаюсь?
— По большей части, мой мальчик, — снисходительно отозвался Реджинар. — Но не совсем. Ты ещё не задавался вопросом, могла ли Ольга сама додуматься до генетической экспертизы? Способен ли в принципе флегматик Тео на такую безудержную ярость? Случайно или нет он вместе с Ольгой прикончил и своего дружка Сноурта?
— Из-за капсул?
— Не правда ли, на самом деле всё так просто. Ты уже понял, что они собой представляют?
— Всего лишь одна бессонная ночь, и я заставил себя вспомнить, — усмехнулся Рихард.
Десять лет назад, почти семейный ужин: дети, родители, друг семьи и Сноурты… Отец Дэна тогда невзначай обмолвился о своей последней разработке. Он случайно обнаружил, что у части опытных образцов сильного тонизирующего препарата по непонятным причинам изменились свойства. Под его воздействием лабораторные крысы из контрольной группы стали настолько агрессивными, что буквально рвали друг друга на части. Повторные тесты подтвердили наличие такого неожиданного эффекта. Самое интересное, что тщательные анализы не выявили в крови невольных жертв даже малейших следов препарата — скорость его разложения могла бы посоперничать только с силой воздействия на подопытных.
Дэн тогда первый брякнул — что, мол, за жуткая штукенция, этак, чего доброго, можно будет травить ею врагов типа одного злобного препода. Он заведётся на ровном месте, разорётся, даст кому-нибудь в морду прямо на лекции — и оп-ля, его уволят или вообще посадят, и никто ни о чём не догадается. Заманчиво, но откровенно незаконно.
Его отец, истинный фанатик своего дела, признался, что даже не думал о подобном использовании своего детища, и откровенно расстроился. Он как раз хотел попросить Тео профинансировать дальнейшие разработки и довести препарат до ума. Можно попробовать смягчить эффект, что-то изменить, переделать… Тот обещал дать ответ позже, но был явно не настроен поощрять такие сомнительные изыскания. Первый возможный отказ за всё время работы… Обидно. Рихард точно не помнил, что Войт тогда в открытую заинтересовался этим препаратом. Не помнил, уехал ли он из их дома вместе с Эриком Сноуртом. Зато знал совершенно точно, что его отец вскоре официально остановил разработку и приказал утилизировать все экспериментальные образцы. Он не сомневался, что его приказ будет выполнен — уж кому-кому, а Эрику он полностью доверял. Рихард не хотел думать о том, что отец, как и он сам, был предан близким человеком. Сколько Войт пообещал за эти образцы? Чем прельстил, на каких чувствах сыграл? А, быть может, просто обманул или запугал? Как бы то ни было, расспрашивать об этом Рихард не станет. Это не нужно ни ему, ни Дэну. Их дружбу не разобьёт никакая новая ложь.
— Так у вас всё-таки была причина для ненависти? Или вы отравили отца просто из научного любопытства? — мрачно усмехнулся Хантер. — Чтобы проверить на ком-то силу эффекта, возможно, слишком ничтожного по сравнению с воздействием на крыс?
— По большей части да, — спокойно подтвердил Войт. — Что же касается Тео, я никогда его не любил, но ненавидеть? Пф. Ненависть — слишком сильное чувство для такого рационального человека, как я. Тео заслужил такое отношение. В юности он доставил мне немало горьких минут, и каждый раз был как бы ни при чём. Например, ты знаешь, что он косвенно виноват в смерти Георга? Держу пари, ты едва помнишь, как звали моего покойного брата. Напрасно, совершенно напрасно, мой дорогой племянник. Ну что, решишься на новые вопросы?
Рихард с трудом заставил себя оставаться в той же позе и с прежней, ничего не выражающей маской на лице. Когда хотелось… много чего хотелось. От стакана водки до душевного размаха и удара, от которого новоявленный «дядюшка» перелетит через стол.
— Мой отец — Теодор Хантер, а до вашего брата мне нет и не будет никакого дела.
— Даже не сомневаюсь. Но, видишь ли, мне всё это время было дело до тебя. Ты мне нравился, мне было интересно наблюдать, как ты взрослел, как менялся твой характер. Я рад, что ты выстоял, Рихи. И рад, что приложил к этому руку.
— Убив моих родителей?
— Помогая тебе подняться и показать напыщенному индюку Вольфу, что там, где сломается Хантер, истинный Войт всё равно останется победителем. Это в твоих генах, мой мальчик. Бог не дал нам с Вилмой детей, так что все эти годы ты — мой единственный наследник. Ты узнал об этом слишком рано, но я не в обиде.
— Я? Почему не Терри? — приподнял бровь Рихард.
— Странный вопрос. Этот слизняк — не Войт, и этим всё сказано.
— Согласен. Забавный у нас с вами выходит разговор…
— Да ещё при посторонних, — хмыкнул Реджинар. — Может, отпустим его погулять за дверью?
— Я останусь здесь, хотите вы того или нет, — невозмутимо заявил Ханс.
— Что ж, моё дело — предложить.
Рихард устало потёр лоб.
— Мама любила Георга? Я смутно помню, что его вспоминали в связи с частыми скандалами, говорили, он был абсолютно неуправляем, пока…
— …Не разбился на своей любимой гоночной машине. Да, Юрг всегда был лихой, импульсивный, безрассудный… Так и не успел повзрослеть. Все девушки были от него без ума. Лилиана тоже не устояла. Но ему не нужны были серьёзные отношения, он встречался с ней недолго и бросил. А Тео подобрал, сумел вовремя подсуетиться… Он, а не я.
— Это значит, вы тоже…
— Не знаю. Тогда казалось, что я действительно люблю Лилиану, я буквально бредил ею — тайно и совершенно безнадёжно, как и положено глупому романтичному юноше. Я всегда слишком восхищался братом, возможно, поэтому и придумал себе эту любовь. Я мог бы воспитать тебя как сына, Рихард, это было бы правильнее всего. Но — она с отчаянья вышла за Тео. Неуклюжего, скучного, спокойного и надёжного. Полную противоположность Георга. Думаю, Лили всё же что-то значила для него, он был по-настоящему взбешён, когда узнал, что она выходит замуж. Позвонил мне и сказал, что собирается прекратить этот фарс. Хотел устроить скандал прямо в церкви, до церемонии, публично объявить девушку своей любовницей, а над Тео как следует посмеяться, выставив любителем секонд-хенда. Я не смог его отговорить…