Зима в Непале

Моррис Джон

Противоположная дверь медленно отворилась, и мы предстали пред махараджей. Он стоял за большим столом, за которым, несмотря на огромный письменный прибор, казалось, никто никогда не работал. На махарадже был национальный костюм (большинство представителей высших слоев общества в Непале и сейчас придерживаются этого стиля в одежде; с некоторых пор он даже стал официальным для всех правительственных чиновников) — двубортная куртка из хлопчатобумажной ткани. Иногда она делается на подкладке и простегивается, а у шеи и на талии завязывается тесемками. Довольно длинная нижняя часть куртки собирается в сборку, а внизу она расходится, несколько напоминая балетную пачку. Пожилые люди консервативного склада предпочитают слегка присборенные куртки; зато молодые щеголи ударяются в крайность. Куртка может быть сшита из любого материала — все зависит от желания и фантазии, — но брюки

в официальных случаях принято надевать белые. Они плотно облегают ноги наподобие джодхпуров, но в верхней части кроятся очень свободно — чтобы удобно было сидеть на корточках. Если позволяет состояние, костюм дополняют европейской обувью и носками. Экипировку завершает типичная шапочка, высокая с одного бока и низкая — с другого. Сейчас многие носят твидовые пиджаки обычного европейского покроя, из-под них неизменно высовывается куртка, которая выпускается поверх брюк. Эта одежда имеет в Непале повсеместное распространение. Обувь и носки крестьяне носят редко, поскольку большинство из них не может себе позволить подобную роскошь.

Я знал Чандра Шамшера по фотографиям, но меня удивил цвет его лица. Оно оказалось гораздо темнее, чем я думал. Махараджа был похож на индийца высокого происхождения: в его облике не было ничего общего с гуркхами — ни раскосых глаз, ни выдающихся скул, которые служат признаком «загималайского» происхождения. Его длинная белая борода была тщательно подстрижена. А когда он изобразил на своем лице улыбку, то обнаружил полный рот ослепительно белых фальшивых зубов, с которыми с трудом управлялся.

Раны всегда считали себя гуркхами, но тем не менее они происходят от раджпутов, хотя и не по прямой линии, что дает им право относить себя к касте воинов. Поэтому сомневаюсь, чтобы они могли претендовать на происхождение от горных племен Непала.

Свой костюм махараджа дополнил — очевидно, чтобы подчеркнуть высокое положение, — красно-голубым кепи: в Европе такие кепи обычно носят шоферы и начальники станций. К кепи была приколота большая бриллиантовая брошь. На руках у него были шелковые перчатки бледнофиолетового цвета, оберегавшие его от непосредственных прикосновений к иностранцам, питающимся говядиной. Махараджа был умным и проницательным человеком, и я сомневаюсь, что он всерьез воспринимал эту ритуальную бессмыслицу, просто на этом, видимо, настаивало его жреческое окружение. Однако жители Азии, если они не европеизированы, не признают рукопожатия, считая этот обычай негигиеничным. Забавно, что Соединенные Штаты украшают свои многочисленные дары освободившимся странам эмблемой, изображающей две руки, соединившиеся в рукопожатии; мои непальские друзья неоднократно комментировали это как нелепость.

Несколько минут продолжалась незначительная беседа, во время которой махараджа дал нам понять, что информирован обо всем, что мы делаем и что говорим в Катманду; после чего он намекнул, что аудиенция окончена.

Чандра Шамшер правил Непалом двадцать восемь лет. Умер он в 1929 году. Это была выдающаяся личность. Вообще семья Ран дала Непалу двух крупных государственных деятелей: великого Джанга Бахадура и Чандра Шамшера. Чандра Шамшер был абсолютным правителем, но ни он, ни его преемники не притесняли чрезмерно своих подданных. Они скорее предпочитали вообще игнорировать их существование, их интересы и их права. Тем не менее они признавали племя гуркхов. Это племя послужило объектом сделки между махараджей и британскими властями в Индии: в ответ на разрешение использовать гуркхов в армии, махараджи и их высокопоставленные родственники ежегодно представлялись к наградам. К концу жизни Чандра Шамшер имел почти все высшие награды британской короны, а также многочисленные иностранные ордена. Соглашение это мало стоило Британии и было ей очень выгодно. Правители Непала не нуждались в материальном вознаграждении, но питали слабость ко всяким медалям и орденам. Многие из них отделывали свои знаки отличия бриллиантами и другими драгоценными камнями; а один» задетый отсутствием внимания к своей особе, прославился тем, что собрал полную коллекцию британских орденов и медалей и инкрустировал их, хотя ни одну из этих наград он не имел права носить.

Во время моего первого визита в Непал города Непальской Долины были еще не испорчены западным влиянием. Изоляция страны препятствовала не только духовному и политическому прогрессу, но и распространению новшеств современной архитектуры. В Непале не было безвкусных псевдовикторианских зданий, которые обезображивают многие города Индии. Облик Катманду в течение столетий оставался неизменным. И поскольку на улицах не встречалось иностранцев,

казалось, что вы попали в совершенно другой мир. Катманду, Бхадгаон и Патан и сейчас остаются единственными в своем роде городами, с их великолепно распланированными центральными площадями, многочисленными пагодами, или домами, украшенными резьбой по дереву, хотя средневековая атмосфера в них уже не чувствуется. Сильное землетрясение 1934 года сильно разрушило эти города, и никто особенно не заботился об их восстановлении. Кроме того, неварцы, первоначально населявшие Непальскую Долину, превратились в племя мелких купцов и клерков и потеряли всякий интерес к своему старинному мастерству.

Доктор Дэниел Райт, который провел в Непале несколько Лет в качестве врача британской резиденции, так описывал Катманду в 1877 году: «Улицы очень тесные, фактически это просто узкие проходы, и город в целом очень грязный. В каждом переулке — непроточная канава, полная гниющих отбросов, и никто даже не пытается вычистить ее. Улицы в центре, правда, подметаются, и часть нечистот уносят продавцы удобрений; но в настоящее время невозможно очистить водостоки, не перестраивая город целиком, потому что земля, на которой стоят здания, насквозь пропитана нечистотами. Дома обычно имеют квадратную форму с внутренним двором; на улицу ведет низкий дверной проем. В эти внутренние дворы часто сваливают ненужный хлам и мусор. Короче говоря, можно сказать, что Катманду построен на отхожих местах».

Это описание и сейчас соответствует действительности, но с тех пор прошло много лет, значительно выросло население, а следовательно, и количество нечистот. Даже в наши дни узкие улицы часто используются в качестве отхожих мест и прохожий должен пробираться по ним очень осторожно. К счастью, большую часть года Катманду залит ярким солнечным светом, но и это дезинфицирующее средство не помогает — столица Непала продолжает оставаться одним из самых грязных городов мира. Он, как прекрасная женщина, лицо которой обезображено оспой, — таковы, кстати, и на самом деле лица многих жителей страны.

Но мне кажется, что этот недостаток окупают те достопримечательности, которые открываются взору путешественника на боковых улицах и в переулках Катманду. Там нередко можно встретить великолепные образцы жилищной архитектуры — дома, украшенные резьбой по дереву, бронзовой и каменной скульптурой неизвестных мастеров. Многие из них достойны именоваться подлинно великими произведениями искусства, хотя никто не знает имен их создателей. Среди неваров было столько по-настоящему талантливых людей, что никто не оставил никаких свидетельств об именах отдельных художников и сами они не подписывали свои работы.

Недалеко от старой британской резиденции, через поле, у подножия поросшего лесом холма, находится сад, известный под названием Баладжи. Это очаровательный уголок: среди развалин царит покой, а множество ключей орошают редкий по красоте изумрудный газон — такого я не видел больше нигде в Азии. В центре сада находится каменный бассейн, полный карпов: вода вытекает отсюда через трубы, украшенные резьбой и окруженные кирпичной стенкой ажурной кладки. Между камнями растет мох, повсюду виднеются бледно-лиловые ageratum (в Непале это сорная трава) и белые колокольчики дурмана. Редко кто забредет в этот заброшенный уголок. Около ворот, в зарослях бамбука, виднеется маленький пруд, всего в несколько квадратных ярдов; в центре его — статуя Вишну, возлежащего на ложе из кобр. Фигура эта, наполовину погруженная в воду, производит впечатление совершенного спокойствия. Это самое великолепное изображение Вишну, какое я когда-либо видел, возможно, даже величайшее произведение искусства Непала. Никто не знает, кем и когда она была создана, но с ней связана любопытная легенда.

Некий крестьянин из деревни Нилкантха копал на своем поле водоем и наткнулся на камень. Он стал копать дальше, нашел статую лежащего Вишну и бассейн. Крестьянин сначала использовал бассейн для хозяйственных нужд, но потом решил вернуть его Вишну. По сути дела, скульптура эта — не более чем добротный образец резьбы по камню, однако буддисты и индуисты почитают ее как великую святыню, а храм, построенный рядом, и сейчас привлекает множество паломников. Согласно давней традиции короли Непала не могут посещать Нилкантху, так как сами они считаются воплощениями Вишну. Запрещение, однако, не распространяется на копии этой статуи; одна из них была установлена в Баладжи специально для короля и стала объектом поклонения местного населения. Оригинал в Нилкантхе, окруженный отвратительными современными храмами, кишащими угодливыми нищими, как произведение искусства, не может идти ни в какое сравнение со статуей в Баладжи.