Зима в Непале
Шрифт:
Первый час мы летели в облаках, но, когда взошло солнце, небо прояснилось и можно было разглядеть местность, лежащую внизу. Скоро перед нами открылся великолепный вид на громаду Гималаев. Американцы, одержимые идеей увидеть Эверест, восторженно разглядывали какой-то пик, приняв его за «вершину мира». Хотя в этом направлении Эверест нельзя было рассмотреть даже при наличии сильного воображения, у меня не хватило духу разочаровать их.
Меня гораздо больше интересовал пейзаж, открывавшийся внизу. Довольно долго мы летели над родиной гуркхов. Я хорошо знал эту часть страны в теории, но никогда прежде не видел ее своими глазами. Она казалась необитаемой, и только позднее, путешествуя в этом районе, я понял причину: построенные из глины дома сливались
Я все время волновался, смогу ли говорить на непали. Когда мы попали в таможню в Катманду, я обнаружил, что смысл того, что говорят вокруг, я понимаю, хотя значение отдельных слов и ускользало от меня; пытаясь вспомнить их, я не успевал понять следующую фразу. Мне кажется, что то же самое происходит с людьми, которые плохо слышат. Когда я начинал говорить, получалось еще хуже: мне в голову не приходили нужные слова. Мне было очень обидно: ведь когда-то я говорил на непали, как на родном языке. Я не стал предпринимать каких-либо попыток, чтобы снова изучить непали, но через несколько дней вдруг обнаружил, что в моих мыслях всплывают давно забытые слова и фразы и я начинаю вспоминать их значение. Прошло недели две. В один прекрасный момент я снова начал думать на непали, и мне стало казаться, что я никогда не забывал этого языка.
Уже поездка из аэропорта в город принесла много неожиданного. Раньше, за исключением нескольких автомобилей, принадлежавших семьям короля и премьер-министра, в Непале вообще не было колесного транспорта, и только несколько миль дорог, соединявших дворцы знати, имели твердое покрытие. Теперь улица была сплошь забита автомобилями всевозможных марок, многие из которых готовы были вот-вот развалиться. Они представляли собой постоянную опасность для потока носильщиков грузов, которые и не думали изменить своей давней привычке ходить посредине улицы. И только в самый последний момент они сворачивали с дороги, надрываясь от смеха. Что касается быков, то они сохранили свою прежнюю привилегию бродить где угодно, и уж если одному из них заблагорассудилось жевать свою жвачку среди дороги, движение по улице прекращалось до тех пор, пока он не сдвинется с места.
Надо сказать, что, с моей точки зрения, прогресс здесь не пошел городу на пользу, но разочаровываться было рано, и я решил подождать до вечера, чтобы в сумерках побродить по городу. Узкие улицы, многие шириной в несколько ярдов, были буквально забиты людьми с гор: среди них много тибетцев. Я отправился на Дарбар Сквер который в ранний период истории Непала был ареной многих кровавых исторических событий, но даже в сумерках, когда под покровом темноты не видно было афиш кинофильмов, наклеенных на скульптуры, телефонных и электрических проводов, прибитых к великолепным балконам резного дерева, и прочих проявлений вандализма, мне показалось, что эта площадь утратила прежнее сказочное очарование. Дарбар Сквер посещают все туристы, сюда их привлекает резьба по дереву эротического содержания, которая украшает некоторые здания. Но сейчас площадь имела какой-то самодовольный вид: слишком уж много восхищались ею последнее время.
О немногочисленных отелях Катманду можно сказать только, что они предоставляют путешественнику кров и стол.
Ни одному нормальному человеку не придет в голову посетить Непал в поисках гастрономических удовольствий. Кроме овощей, почти все, в чем нуждается европейский гость, приходится ввозить из Индии по довольно высоким ценам, причем сюда входят и обстановка отелей и простейшие ванные принадлежности. Только «Ройял отель», бывший дворец ран, претендует на некоторый комфорт, но он столь же дорог, как и лучшие отели Европы. Он по средствам только богатым американским туристам, для которых, кстати, и предназначен.
Я собирался остаться здесь на целую зиму и поэтому решил, что «Ройял отель» слишком большая роскошь. Комнату я снял в гостинице поскромнее. Она называлась «Сноувью» [16] и была первоначально предназначена под торговые ряды. Помещение производило удручающее впечатление: все спальни выходили на запад, и так как солнце исчезало за горами рано, комнаты всегда оставались холодными и мрачными. Возле каждой кровати лежала библия, а стены были увешаны библейскими текстами и олеографиями на религиозные темы. В Непале нет сухого закона. Однако, чтобы получить разрешение на торговлю вином, иногда приходится давать взятки должностным лицам. В этом заведении, впрочем, не продавались ни спиртные напитки, ни сигареты; местная администрация пошла лишь на единственную уступку: перед завтраком нас не потчевали семейной молитвой. Я ненавижу искусственные цветы — в «Сноувью» они торчали повсюду. Ужасные вьюнки свисали со стен, вазы, наполненные ими, стояли на каждом столе. И это здесь, в Непальской Долине, где круглый год настоящий цветник: даже в это время возле отеля кустарник пламенел цветами.
16
Сноувью(англ. Snowviw) — букв, «отель с видом на снег».
Обстановка в моей спальне была весьма убогой: в углу стоял колченогий гардероб и, чтобы помешать ему падать вперед, под одну из ножек я подложил библию. Ни вешалок, ни комода в комнате не было, и все свои носильные вещи я оставил в чемодане на полу. В другом углу примостился умывальник игрушечных размеров, а над ним — небольшое квадратное зеркальце, повешенное с таким расчетом, что при бритье приходилось сгибаться почти вдвое. Неожиданно в углу я обнаружил телефон, но прикрепленное к нему объявление гласило, что он служит только для связи с комнатами семь и тринадцать; с обитателями этих номеров я не был знаком, и мне так и не пришлось воспользоваться этим аппаратом. На ночном столике стояла ваза, полная ярко-голубых пластмассовых гиацинтов. Я скрутил их и вышвырнул в окно, но уже вечером, укладываясь спать, обнаружил, что они благополучно вернулись на свое место.
Ванная комната, расположенная против моего номера через коридор, тоже была уютным местечком — стены в шей доходили только до половины высоты, под дверью постоянно сидели на корточках слуги, а водоотвод хронически засорялся. Каждый раз, когда вы открывали кран, вода разливалась по всему полу и вытекала в коридор. Ванны там не было, и, если вам хотелось помыться, слуга приносил бадью с горячей водой.
У этого неприглядного заведения было только одна преимущество: там было чисто. Официанты носили даже белые нитяные перчатки, но, поскольку они ходили все время босиком и в холодные дни кутались в грязные шерстяные шарфы, словно страдая от зубной боли, эффект был уже не тот.
По вечерам делать было нечего. Как только улицы погружались в полный мрак, город вымирал. Видимо, эта привычка осталась со времени Ран: тогда населению запрещалось выходить из дома после определенного часа.
Обедал я рано и потом шел к себе читать. Однако плохое электроснабжение составляло одно из главных неудобств жизни в Катманду. Напряжение было слабым, и волосок лампочки едва светился; иногда он вспыхивал на несколько секунд ярким светом, «о потом снова тускнел, а временами и совсем гас. Работать или даже читать по вечерам было невозможно, и обычно к девяти часам я уже укладывался в постель.
Плохо было и с транспортом. Туристы никогда не остаются в Катманду больше чем на два-три дня. В расчете на этот срок гостиницы заранее организуют для них экскурсии по интересным местам. Более свободного гостя транспортом никто не обеспечивает; ему приходится самому заботиться обо всем. Общественный транспорт для этой цели не подходит, а нанять автомобиль стоит около пяти фунтов в день. От велосипеда польза невелика: за пределами центра города его почти все время приходится тащить по усеянным камнями дорогам. Остается одно — ходить пешком, но подобные прогулки очень утомительны и занимают много времени. Карт города нет, жители его знают плохо; поэтому ходить пешком по Катманду — значит впустую тратить время.