Зимнее пламя

Беверли Джо

Расставив половину фигурок, Талия вдруг сказала:

— А ведь у каждой своя история! Дорогая, что ты рассказывала об этой?

Дженива проглотила комок в горле.

— Это лама из Южной Америки.

— Ах да! А вот это дракон! Он такой милый! — Талия замолчала и вопросительно посмотрела на Джениву: — Кажется, теперь мы должны спеть рождественскую песню?

— О нет…

— Научи нас этой песне. — Эшарт сжал ее руку. Дженива умоляюще посмотрела на него:

— У меня не очень хороший голос…

— Но

ты же учила Талию. Спой, а я поддержу.

Она прикусила губу, но все же запела. Ей не хотелось повышать голос в этом огромном зале, но тут к ней присоединилась Талия. Затем песню подхватил Эш, но не для того, чтобы петь третий припев, его голос сливался с голосом Дженивы, и ее голос от этого звучал как никогда прежде.

Запели третий куплет, и Дженива узнала сильный, хорошо поставленный голос Дамарис Миддлтон. Теперь уже пели все, и простая мелодия превратилась в мощный хорал.

«Звезда небо осветила, Лютни начали играть, И вошла в вертеп Мария, Кроткая Мария, мать, Радость людям возвещать: Радость, радость, радость, Радость, радость, радость…»

Эти каскады «радости» звучали не тише римских колоколов.

Дженива взяла ангела Гавриила со сверкавшими свежей позолотой крыльями и поставила фигурку над пещерой — после этого должно было произойти чудо Рождества. Она больше не вела хор, и постепенно с последней «радостью» пение затихло.

В наступившей тишине Дженива убрала Марию на ослике за ящичек, затем вынула младенца Иисуса и дала его Талии, которая явно преисполнилась изумления и восторга, как это всегда прежде происходило с Дженивой.

Дети, широко раскрыв глаза, придвинулись поближе. Дженива всем сердцем радовалась, видя, как они довольны. Она поставила осла в пещеру и расставила Иосифа и Марию по своим местам, а затем уступила место Талии, которая положила пухлого младенца на солому.

— Теперь, — произнесла Дженива торжественно, как это всегда делал ее отец, и голос ее дрогнул, — наступило Рождество. Мир всем.

Присутствующие захлопали, громко закричали: «Мир всем!» — и начали поздравлять и целовать друг друга.

Слезы катились по щекам Дженивы, и она не могла сдержать их. Эш сунул ей в руку носовой платок — шелковый, с тонкой вышивкой, обшитый дорогим кружевом.

Когда Дженива вытерла слезы, он поцеловал ее в губы.

— Да будет для тебя Рождество благословенно!

Его глаза говорили о чем-то большем, но неожиданно в их разговор вмешалась леди Уолгрейв:

— Я понимаю, что это ужасно некстати, но, кажется, мое дитя проявляет настойчивое желание появиться на свет…

Глава 33

Все тут же пришло в движение. Несмотря на шутливые протесты жены, лорд Уолгрейв потребовал, чтобы она позволила ему отнести ее наверх на руках.

Вскоре

нужные распоряжения были отданы, и дамы, принадлежавшие к семье, поспешили заняться необходимыми приготовлениями.

Детей наконец отправили спать, и лорд Родгар предложил гостям продолжить развлечения. Некоторые вернулись в зал, чтобы еще немного потанцевать, другие направились в гостиную поиграть в карты и поболтать.

Дженива, которая несколько раз помогала при родах, полагала, что ребенок родится не раньше утра, но спать ей тоже не хотелось. Она задержалась у вертепа, вспоминая все, что было с ним связано.

— Вероятно, он очень много значит для тебя… — сказал Эш.

— Это как дом. Я не понимала, что все в моей жизни может меняться, кроме этой единственной вещи. Вертеп менялся, лишь обогащаясь с каждым годом.

— Обогащаясь?

— Отец всегда на день рождения дарил мне новое животное, еще одного богопоклонника у яслей. — Дженива осторожно потрогала китайского дракона. — Это последняя фигурка, сделанная при жизни моей матери.

— Опасный гость на веселом празднике.

— Не совсем так. Во многих верованиях драконы — хищники, но китайский дракон — предвестник счастья. Забавно, правда?

Маркиз взял в руки ярко раскрашенную фигурку, чешуя которой блестела золотом.

— Значит, дракону не обязательно быть огнедышащим и поедать людей?

Она ждала, надеясь, что Эш скажет что-то еще, но он молча поставил фигурку на место.

— Даже китайские драконы должны питаться. А чем им питаться, если не жертвами, которые вовсе не хотят быть съеденными?

— А что едим все мы — разве не жертв, которые совсем не желают быть съеденными?

— О, да ты настоящий циник! — Он взял ее за руку. — Пойдем в зал и потанцуем — это разгонит твою желчь.

Танцевать с Эшем всю ночь было бы райским наслаждением, но она покачала головой:

— Нет, извини.

— Неужели ты уйдешь спать? Ночь еще только началась… Дженива понимала, что ей следует просто уйти, но она не могла солгать ему.

— Я должна найти Рождественскую звезду. Это тоже традиция.

Он сначала удивился, потом рассмеялся:

— Уж не думаешь ли ты, что Эльф Маллорен вот-вот произведет на свет нового Мессию?

— Конечно, нет. Звезда восходит на небе каждое Рождество, и я хочу загадать желание.

Продолжая улыбаться, маркиз покачал головой.

— Покажи мне. Для этого надо выйти из дома?

— Так лучше всего. — Дженива боялась, что Эшарт посмеется над ее традициями, но у нее не хватило решимости расстаться с ним…

Они направились к парадному входу, и по пути маркиз подобрал забытую кем-то шаль. Лакей тут же поспешно распахнул перед ними дверь, явно не осуждая их отчаянную смелость выйти на улицу посреди зимней ночи.