Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.1
Шрифт:
Оскорбление величества и дома Раканов… Налицо явная путаница. В доме Раканов, как и везде, попадались всякие. Кто-то являлся оскорблением для своего рода, кто-то – наоборот. Я им не судья, но при чем здесь отсутствующий молодой человек в белых штанах? Он не станет королем Талига, даже сняв оные согласно гальтарскому обычаю. Впрочем, если ему приятно считать себя оскорбленным, я никоим образом не возражаю.
Что там у вас еще? Ах да… Чарльз Давенпорт, подрядчики и меч… Судя по всему, речь идет о теньенте, которому я устроил выволочку на предмет исполнения приказа первого из убиенных мной Килеан-ур-Ломбахов… Вот где, кстати говоря, имело место
Подрядчики с гнилыми досками? Могу посоветовать повесить тех, кто эти доски покупал, это обычно помогает… И что у нас осталось? Поразивший воображение моего бывшего оруженосца меч?
Будь он в той же степени дорог королеве Бланш, она бы утащила его с собой вместе с драгоценностями, среди которых затесались и фамильные камни Людей Чести, пожертвованные на защиту тогда еще Кабитэлы… Королева решила, что камни важней дурно откованной железки, и я ее понимаю. Как бы то ни было, меч достался Олларам, и они имеют на него не меньше прав, чем предки Готфрида на марагонские изумруды, которые они, в смысле предки, выковыряли из чужой короны и вставили в свою. Господа, я удовлетворил ваше любопытство?
Господа смотрели на бледного черноволосого человека, как на выходца. Первым очнулся супрем.
– Это все?! – Вороном называли Алву, но каркнул именно Кортней. – Все, что вы можете сказать в своем последнем слове?
– В последнем? – поднял бровь Алва. – Последнее слово я скажу не сейчас и не вам. Можете удаляться и совещаться, мне вам сказать нечего, вам мне – тем более!
Глава 4
Ракана (б. Оллария)
– Эории Кэртианы, – голос Альдо звучал резко и звонко, словно перед боем, – сегодня мы впервые собрались в Зале Зверя, зале Малого Совета. Сюда могут входить лишь главы Великих Домов, их кровные вассалы и гимнет-капитаны. Мы желали бы, чтобы призвавшее нас дело было иным, но долг следует исполнить, как бы тяжел он ни был. Нам предстоит решить судьбу Повелителя Ветра, обвиненного во множестве преступлений. Будь этот человек крестьянином, ремесленником, ординаром, его участь определил бы обычный суд, но речь идет о главе Великого Дома. Древний закон гласит – равного судят равные. Пусть гимнеты выйдут и закроют двери. Мы не покинем Зала Зверя, пока не примем решения. Да будет так! Орстон!
– Так и будет! – откликнулся Мевен, замирая у порога.
– Мэратон! – Одри Лаптон встал за креслом государя, очередной раз напомнив, что отравитель еще не пойман.
Пальцы сюзерена легли на эфес шпаги. На ее месте должен быть меч, тот самый, что Дикон держал в руках после покушения на Ворона.
– Хозяин Круга, Повелитель Скал, – знакомые слова в Зале Зверя обретали новый смысл, – готов ли твой Дом сказать свое Слово?
Дикон поправил цепь Найери, просто для того, чтобы коснуться прохладных опалов. «Умереть за государя просто, – учил Лорио Отважный, – сложнее удержать над головой повелителя видимую лишь тебе скалу». И что с того, что скалу по имени исповедь Эрнани видит не только Ричард, но и сам Альдо? Это ничего не меняет. Так вышло, что шкатулку с завещанием открыл Повелитель
– Дом Скал готов. – Как странно звенит голос, словно в пещере! – Дом Скал ответит.
– Здесь ли твои кровные вассалы?
– Трое моих братьев здесь, а Джон-Люк Тристрам в пути.
– За него скажет Повелитель, и будет так, как он скажет!
– Повиновение государю.
– Мы слушаем волю Скал. Виновен ли Повелитель Ветров перед своими братьями и своим государем?
– Я спрошу своих братьев, – выдохнул Дик. Зимнее солнце ударило в глаза, отчаянно застучала в висках враз погорячевшая кровь, а губы стали сухими и непослушными. Трое кровных вассалов смотрели на своего Повелителя, они были готовы отвечать, но первым говорит младший. Даже не младший, а тот, чьи заслуги меньше. Берхаймы отсиделись в Агарисе и вернулись к чужой победе, они не воины, они придворные…
– Мариус, граф Берхайм, я, Повелитель Скал, спрашиваю тебя, виновен ли герцог Алва? Подумай и скажи.
– Мой государь, мой герцог! – Мариус думал недолго. – Рокэ Алва виновен и должен понести наказание. На его руках кровь наших братьев, а в сердце нет ни раскаяния, ни смирения.
– Я понял тебя. – Берхайм ошибается, Алва сложил оружие, только это мало кто заметил. – Ангерран, граф Карлион. Скалы ждут твоего слова.
Матушка обидится, если узнает, а узнает она непременно. Первое, что сделает Ангерран, выйдя отсюда, напишет в Надор, нажалуется, что его назвали вторым, а не третьим… Ничего, обойдется. Заслуги Карлионов и заслуги Рокслеев несопоставимы.
– Ваше величество. – Родич преклонил колено перед сюзереном, он до сих пор не понял, чем отличаются Раканы от Олларов. – Я, граф Карлион, полагаю Рокэ Алву виновным и заслуживающим смертной казни.
– Эорий, – Альдо недовольно сжал губы, – поднимись. Твоего слова ждет глава Дома. Отвечай ему.
Смотреть на выступившую на лбу дядюшки испарину было противно, и Дикон поднял глаза к потолку, где люди в ярких одеждах благоговейно вглядывались в пронизанные невидимым солнцем облака. На мгновенье Дикону показалось, что он видит средь них соразмерное, покрытое чешуей тело…
К Весеннему Излому потолок Зала украсит плафон со Зверем, но станет ли лучше? Временно взятый из дворцовой церкви плафон создавал ощущение ожидания. Смогут ли художники воплотить в красках само чудо, не ожидаемое, а явившееся во плоти?
– Мой герцог, – скрипучий голос выхватил юношу из солнечного гальтарского сна, – Алва виновен. Виновен во всем… На эшафот изменника и убийцу!
– Граф Карлион, – свел брови Альдо, – как умрет Рокэ Алва, решаем мы и закон. Эории оценивают справедливость обвинений, но не выбирают наказание. Герцог Окделл, продолжайте.
– Граф Рокслей, – послушно окликнул Дикон. – Скалы ждут твоего слова.
– Герцог Алва виноват. – Дэвид не стал считать до шестнадцати, он приговорил Ворона много раньше. Ричард обнажил шпагу.
– Джон Люк Тристрам далеко, но я не усомнюсь в его ответе. Герцог Алва виновен.
Сюзерен торжественно наклонил голову.
– Мы выслушали вассалов Скал. – Как давно не звучали эти слова, как давно Кэртиана не слышала своего повелителя! – Слово главе Дома! Ричард, сын Эгмонта, мы ждем. Во имя Зверя!