Зимняя роза
Шрифт:
– Мне не говорит. Слышала, что здесь появилась женщина-врач, и требует, чтобы вы ее приняли.
– Хорошо. Я приму ее. А потом мы отправимся по домам. – Индия склонилась над историей болезни.
– Мисс, к вам можно? – через несколько минут услышала она.
Индия подняла голову. У двери стояла рыжеволосая девушка лет восемнадцати, если не меньше.
– Садитесь, – сказала Индия, кивнув на стул возле стола Гиффорда. – На что жалуетесь, мисс Майло?
Мисс Майло молча теребила завязки маленького шелкового ридикюля.
– Мисс Майло!
– Мне нужно… что-то, чтобы не было
– Боюсь, я не смогу вам помочь, – с сожалением ответила Индия. – Это кабинет доктора Гиффорда, а он противник противозачаточных средств. Я не согласна с его точкой зрения, но у меня связаны руки. Если у вас есть интимные отношения и вы не хотите забеременеть, их необходимо прекратить.
– И всего-то? – горько усмехнулась девушка.
– Мисс Майло, я…
– Спасибо, – пробормотала она, стремительно вскочив со стула.
На мгновение Индия увидела другую убегающую девушку – не Эмму Майло, а Би Маллинс, сестру Хью. У двери Эмма Майло обернулась, чтобы еще раз взглянуть на Индию, но Индия видела только Би: бледную, запачканную кровью, с немым укором в глазах. Усилием воли Индия прогнала видение. Она ничем не могла помочь этой рыжеволосой. Ничем. Еще на собеседовании Гиффорд ясно изложил свои взгляды на противозачаточные средства. Он считал их аморальными и потворствующими распутному поведению низших слоев, а потому никогда не прописывал. Индия мысленно окрестила его динозавром. Она хотела возразить и сказать, что нежелательные беременности еще более аморальны, поскольку лишь умножают нищету и убожество, но была вынуждена прикусить язык. Кроме работы у Гиффорда, других предложений ей не поступало.
То был ее первый компромисс и, как теперь она поняла, далеко не последний.
Индия тяжело привалилась к спинке стула. Ее взгляд бродил по противоположной стене, увешанной наградами и грамотами доктора Гиффорда. Профессор Фенвик и декан ни разу не обмолвились, что ей придется идти на компромисс с совестью. Сколько еще таких случаев будет в ее медицинской практике? Четыре? Десять? Тысяча? Стала ли она более нравственной, отказав Эмме Майло в противозачаточном средстве? Гиффорд, который месяц лжет Элизабет Адамс. Кто он? Гуманист, стремящийся облегчить участь пациентки? Или убийца?
– Прошу прощения, Конфуций, вы готовы идти домой?
В дверях снова стояла Элла.
– Да, конечно. – Индия тряхнула головой, прогоняя мысли, потом торопливо собрала бумаги. – Дома допишу.
Она очень устала и мечтала поскорее снять ботинки с распухших ног и съесть тарелку супа. Она погасила свет, спустилась по лесенке, прошла по коридору и уже хотела уйти, но увидела, что Элла одна убирает приемную. Индия взялась ей помогать. Через какое-то время входная дверь открылась. Явился доктор Гиффорд в вечернем костюме.
– Как справились? – спросил он.
– Отлично, – ответила Индия. – Приняли всех, кто записывался на сегодня.
– И впрямь отлично! – воскликнул Гиффорд, пробежав глазами регистрационный журнал. – Пятьдесят четыре пациента. Неплохо для первого дня,
– Благодарю вас, сэр.
– Я всего на минутку. Надо бежать. Обедаю с епископом. Вас не затруднит запереть дверь?
Индия так устала, что не знала, хватит ли ей сил повернуть ключ в замке. Но Гиффорду твердо ответила «да». Он простился с обеими женщинами и собрался уйти. Тут кто-то отчаянно забарабанил в дверь.
– Слышу! Сейчас открою! – крикнула Элла.
На крыльце стоял мальчишка-подросток.
– Вы можете пойти со мной? Нужна помощь. Ребенок застрял! – выпалил он.
Индия застонала. Супу придется обождать. Соображая, какие перевязочные материалы захватить с собой, она спросила мальчика:
– В чем застрял ребенок? В сливной трубе? В дымоходе?
– Нет! Не там! Он застрял у ма внутри! Не хочет выходить! Мисс, ей совсем плохо! Вы обязательно должны пойти.
Он чуть не плакал.
– Вы ведь справитесь без меня? – спросил Гиффорд.
– Конечно, доктор Гиффорд.
Индия открыла саквояж, проверила содержимое и убедилась, что часть ее запасов на исходе.
– Элла, у нас есть марля? И хлороформа у меня на донышке. Он тоже найдется?
Гиффорд, открывавший дверь, остановился.
– Это излишне, – бросил он Индии.
– Как вы сказали, сэр?
– Хлороформ не понадобится, – повторил он. – Я запрещаю применение анестезии для рожениц.
– Но, доктор Гиффорд, это не таит никакой угрозы для матери. Симпсон и Келли придерживаются мнения, что хлороформ не препятствует родам. Более того…
– Благодарю, доктор Джонс, – прервал ее Гиффорд. – Я не нуждаюсь в наставлениях по анестезии из уст моей подчиненной. Мне прекрасно известны свойства хлороформа. Родовые боли – наследие Евы. Пытаться их облегчить – значит идти против Божьей воли. Роды в муках благотворно действуют на женщин. Они укрепляют характер и прогоняют нечестивые чувства.
Индия с отвращением посмотрела на него. Вначале он казался ей старомодным. Побывав на собеседовании, она мысленно назвала его динозавром. Нет, не так. Во времена динозавров не было врачей. Гиффорд – посланец Средневековья. Чудовище из эпохи невежества и мракобесия.
– Не смею вас задерживать, доктор Джонс. Вас ждет пациентка, – бросил ей Гиффорд. – Засуньте ей тряпку в рот. Пусть кусает. Другую дайте в руки, чтобы их занять. И напомните ей о страданиях нашего дорогого Господа.
Фиона Бристоу погрузила руки в деревянный ящик с чаем, зачерпнула горсть ароматных листьев, поднесла к лицу, закрыла глаза и принюхалась.
Все грузчики склада Оливера, находившиеся поблизости, прекратили работу, чтобы полюбоваться диковинным зрелищем. Для тех, кто работал здесь давно, оно было привычным, и они просто оперлись на чайные грабли. Они не впервые видели миссис Бристоу. А вот новички вытягивали шеи и смотрели на нее во все глаза. Женщины на складах и причалах бывали редко. Еще меньше было тех, кто появлялся в таких местах в шелковом костюме и шляпе с плюмажем, шел мимо матросов и стивидоров, огибая лебедки и переступая через веревки. И все ради проверки очередного груза чая, прибывшего на корабле. Но миссис Бристоу была женщиной необыкновенной.