Зимняя война 1939-1940. Политическая история
Шрифт:
4. Если они ответят, что они направлены для переговоров и для подготовки дела подписания военной конвенции, то спросить их, есть ли у них какой-либо план обороны будущих союзников, т. е. Франции, Англии, СССР и т. д. против агрессии со стороны блока агрессоров в Европе.
5. Если у них не окажется конкретного плана обороны против агрессии в тех или иных вариантах, что маловероятно, то спросить их, на базе каких вопросов, какого плана обороны думают англичане и французы вести переговоры с военной делегацией СССР.
6. Если французы и англичане все же будут настаивать на переговорах, то переговоры свести к дискуссии по отдельным принципиальным вопросам, главным образом о пропуске наших войск через Виленский коридор и Галицию,
7. Если выяснится, что свободный пропуск наших войск через территорию Польши и Румынии является исключенным, то заявить, что без этого условия соглашение невозможно, так как без свободного пропуска советских войск через указанные территории оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал, что мы не считаем, возможным участвовать в предприятии, заранее обреченном на провал.
8. На просьбы о показе французской и английской делегациям оборонных заводов, институтов, воинских частей и военно-учебных заведений сказать, что после посещения летчиком Линдбергом СССР в 1938 г. Советское правительство запретило показ оборонных предприятий и воинских частей иностранцам, за исключением наших союзников, когда они появятся24.
Запись Ворошилова свидетельствует, что в Москве либо знали, либо "просчитали" позицию британской стороны. Сопоставление инструкций не оставляет сомнения в том, что вероятность компромиссного решения была маловероятна.
Весьма расплывчатой была инструкция французской делегации (ее возглавлял генерал Ж. Думенк), но в целом занятая ею позиция отражала стремление заключить военную конвенцию с СССР.
Бесперспективность переговоров стала очевидной при обсуждении вопроса о пропуске советских войск в случае начала германской агрессии через территорию Польши, что было необходимо для организации эффективной защиты не только советских границ, но и самой Польши. 14 августа К.Е. Ворошилов предложил Драксу и Думенку разъяснить их точку зрения по этому принципиальному вопросу.
В ночь с 14 на 15 августа Сидс направил в Лондон срочную телеграмму: "Французский посол и я обсуждали с главами миссий ситуацию, создавшуюся в результате встречи с советской делегацией. Он и я пришли к выводу, что русские поставили сейчас вопрос, от которого зависит успех или провал переговоров… Мы считаем, что советская делегация будет твердо стоять на этой позиции и всякие попытки поколебать ее приведут к такому же провалу, как это неоднократно имело место в ходе наших политических переговоров… Наше предложение заключается в том, чтобы французский генеральный штаб вступил в контакт с польским генеральным штабом и получил на то согласие… Прошу подчеркнуть необходимость особой срочности и исключительной секретности"25.
15 августа, излагая на переговорах план военного сотрудничества трех держав, начальник Генерального штаба Красной Армии сообщил, что СССР готов выставить против агрессора в Европе 136 дивизий, 5 тыс. тяжелых орудий, 9-10 тыс. танков, 5–5,5 тыс. боевых самолетов26. В этой связи нередко возникает вопрос об оценках боеспособности Красной Армии, на которую опирались западные державы в ходе переговоров. Он возникал в ходе московских переговоров неоднократно и был, как правило, вызван размышлениями о последствиях сталинских репрессий. Донесения военных атташе Франции (а также США) из Москвы однозначно указывали на сохранившуюся боеспособность Красной Армии и силу ее как эвентуального союзника.
Несколько иной была оценка У. Сидса. Он сообщал в Лондон 6 июня: а) Красная Армия в настоящее время предана режиму и будет, если получит приказ, вести войну как наступательную, так и оборонительную; б) она понесла тяжелые потери в результате "чисток", но будет серьезным препятствием в случае нападения; в) в наступательной войне ее ценность значительно ниже, но вероятно, ее начальное продвижение
Характерна позиция подкомиссии английского Комитета начальников штабов, в состав которой входили заместители начальников штабов всех трех видов вооруженных сил Великобритании, — органа, по английским меркам, весьма компетентного в таких делах. В их докладе, представленном кабинету министров 17 августа 1939 г., в частности, говорилось: "Сейчас не время для полумер и все усилия должны быть направлены на то, чтобы склонить Польшу и Румынию к согласию разрешить использование их территорий русскими силами; по нашему мнению, единственно логичным является предоставление русским всех средств для оказания помощи с тем, чтобы использовать максимум их сил на стороне антиагрессивных держав. Мы считаем исключительно важным пойти навстречу в данном вопросе, а в случае необходимости оказать сильнейшее давление на Польшу и Румынию с тем, чтобы добиться их согласия отнестись к этому положительно… совершенно ясно, что без быстрой и эффективной русской помощи поляки не имеют надежд на то, чтобы выдержать германское наступление на суше и в воздухе продолжительное время. Это же относится и к румынам, за тем исключением, что это время будет для них еще более ограниченным; заключение договора с Россией представляется нам лучшим средством предотвращения войны. Успешное заключение этого договора будет, без сомнения, поставлено под угрозу, если выдвинутые русскими предложения о сотрудничестве с Польшей и Румынией будут отклонены этими странами…
Вывод. В заключение мы хотели бы подчеркнуть, что, с нашей точки зрения, в случае необходимости должно быть оказано сильнейшее давление на Польшу и Румынию с тем, чтобы они заранее дали согласие на использование русскими силами территории в случае нападения Германии"28.
Однако эти оценки в кругу Чемберлена не имели, думается, решающего значения. Германское нападение на Польшу виделось в Лондоне, насколько об этом можно судить по высказываниям английского военного атташе в Москве полковника Р. Файэрбрейса, следующим образом: "В будущей войне Германия, напав превосходящими силами на Польшу, захватит ее в течение одного-двух месяцев. В таком случае вскоре после начала войны германские войска окажутся на советской границе. Несомненно, Германия затем предложит западным державам сепаратный мир с условием, что ей предоставят свободу для наступления на Восток"29.
В середине августа кабинет Чемберлена стал испытывать возрастающее давление французской стороны в пользу подписания военной конвенции с СССР. Причина тому была очевидной — германская агрессия, в первую очередь, угрожала Франции, а не Англии.
14 августа в Лондоне от английского посла в Париже была получена телеграмма, в которой говорилось: "Французская военная миссия в Москве весьма удовлетворена ходом переговоров. Но она сообщает, что условием соглашения и той помощи, которую они готовы оказать, русские считают необходимым быть уверенными, что они в случае германской агрессии против Польши и Румынии получат разрешение этих стран на пропуск своих войск через их территорию. Что касается Польши, то русские запрашивают на это разрешение, которое относится лишь к строго ограниченной небольшой территории в районе Вильно… Французское правительство считает предпочтительным вначале решить вопрос, касающийся Польши… С этой целью французская миссия предложила послать генерала Валлена в Варшаву, но французское правительство, чтобы избежать огласки, направило обратно в Варшаву 15 августа своего военного атташе (генерала Ф. Мюса. — О.Р.), который находился в Париже, французское правительство надеется, что правительство Его Высочества решительно поддержит представление, сделанное польскому правительству"30.