Зинаида Гиппиус: музыка, которую я больше не слышу
Шрифт:
Зинаида Гиппиус: музыка, которую я больше не слышу. |эссе|
У Эмили Дикинсон есть стихотворение*:
======1261======
Одна случайная строка
Порой зацепит глаз -
Когда творца простыл и след -
Сильна зараза фраз -
И через целые века,
Быть может, ты вдохнёшь -
Того отчаянья туман -
Той малярии дрожь.
У меня тоже была такая Встреча... Мне было лет 19-20, я плохо ещё тогда знала творчество поэтов
Не страшно мне прикосновенье стали
И острота и холод лезвия.
Но слишком тупо кольца жизни сжали
И, медленные, душат как змея.
В полном недоумении я прочитала стихотворение до конца. Потом прочитала следующее. Потом ещё одно. И ещё... И подумала: «Что за ерунда? Когда я успела это написать?!» Потом закрыла книгу и посмотрела на обложку. Там стояло чужое имя. Да там и не должно было стоять моё имя! От осознания этого факта мне стало страшно. Было ощущение, что я попала в какую-то ловушку, что я стала читать книгу и уснула, и что мне теперь снится странный и непонятный сон. А может быть я и не просыпалась? Не завтракала и не читала эту новую книгу?.. Может быть, я ещё сплю?
Никогда - ни до, ни после этого случая - я не испытывала такого чувства страха перед близостью безумия. Да и как было не заподозрить себя в том, что я схожу с ума, если чужие стихи казались мне такими родными, будто их написала я сама, но только об этом почему-то забыла.
Наверное, если бы я верила в Реинкарнацию, то решила бы, что Зинаида Гиппиус и я - одна сущность, блуждающая по Вселенной и во Времени. Но я не верила в Реинкарнацию, и поэтому поверила в другое: в то, что в этом мире действительно можно встретить родственную душу, и не обязательно при этом, чтобы временные рамки существования обоих странников благополучно пересекались.
Конечно же, мне стало интересно: что это за человек, как у неё сложилась судьба, что её тревожило, что радовало... Я стала искать статьи, посвящённые её биографии, а когда нашла - испытала шок.
«Белая дьяволица», «кривляка», «ведьма», «сатанесса», «декадентская мадонна», «петербургская Сафо» - вот как называли её современники! Описывали её эксцентричные поступки, упрекали в манерности, высокомерии, капризности и абсолютном отсутствии скромности... Неприятный образ, если выразится деликатно. Но как сочетать это с тем, что я увидела в её стихах? С искренностью, открытостью, поисками Истины, болью за судьбу Родины...
Я не понимала! Я стала искать другие источники и вскоре узнала, что не я одна заметила это противоречие: многие люди, которые её знали, и почти все серьёзные биографы обращали внимание на этот парадокс. Только вот причину этой несостыковки объясняли по-разному. Большинство склонялось к старой сказке о ранимости души поэта, для которой обязательно нужна защитная оболочка. Были и такие, которые считали, что эксцентричным поведением Зинаида Николаевна боролась со своей природной застенчивостью. Но более всего меня поразили два автора: Георгий Адамович и П.А.Флоренский.
Первый писал: «Она хотела казаться тем, чем в действительности не была. Она прежде всего хотела именно казаться. Помимо редкой душевной прихотливости тут сыграли роль веяния времени, стиль и склад эпохи, когда чуть ли не все принимали позы, а она этим веяниям не только поддавалась, но в большой мере сама их создавала». И это после того, как он сам цитирует Блока и соглашается с ним: «Да, единственность Зинаиды Гиппиус. Есть люди, которые как будто выделаны машиной, на заводе, выпущены на свет Божий целыми однородными сериями, и есть другие, как бы "ручной работы", - и такой была Гиппиус».
Ну и как Единственность сочетается с модой принимать позы? Ведь мода — это следование образцам, которые создали другие люди, а вовсе не Единственность!
П.А.Флоренский тоже дал странное объяснение: «Я хорошо знаю, что бывают такие люди, которые, боясь неестественности, надевают маску неестественности – такую неестественность, которая не искажает подлинную природу личности, а просто скрывает ее».
Окончательно сбитая с толку, я пришла к выводу, что никто правды не знает, а все что-то выдумывают. А ещё мне пришла в голову мысль, что самой правдоподобной версией событий была бы история о том, что Зинаида хотела в детстве стать актрисой, а позже, так и не реализовав свою заветную мечту, решила воспринимать жизнь как сцену и играть на публику всегда и везде.
И всё-таки было обидно, что я потратила столько сил, но так и не смогла раскрыть эту тайну. Но однажды я поняла, что то, что я ищу - лежит на самой поверхности, только я этого не замечаю.
Когда Зинаиде было 11 лет, от туберкулёза умер её отец. А через три года заболела и она сама — и тоже туберкулёзом. Чтобы остановить болезнь, её мать решила уехать из Москвы и переселиться с детьми в Крым. Несколько лет общительной и любопытной Зинаиде пришлось прожить в захолустье и ни с кем почти, кроме родных, не общаться. Зато болезнь отступила. А потом семья переехала в шумный Тифлис, где Зинаида сразу же стала «звездой» в обществе молодых офицеров, барышень и гимназистов...
Так что я увидела, а что не сумела, к сожалению, изначально увидеть в этой истории?
Есть такое выражение «замыленность взгляда»... Прочитав огромное количество биографий творческих личностей, я к двадцати годам уже точно знала, что одним из маркеров их юности и студенческих лет является ИЗОЛЯЦИЯ. Причины её могут быть разные: болезнь, проживание в глухой провинции, неприятие сверстниками, физическая ущербность, патологическая застенчивость и даже гомосексуализм...А вот результат (этой изоляции) — всегда один! В человеке просыпается жажда творчества, и все его переживания, эмоции и мысли - странным образом перетекают в слова, краски и музыку.
Поэтому, когда я впервые читала биографию Зинаиды Николаевны, я увидела там именно это: подростковый дефицит общения, который перезрел и перебродил в топливо для творчества. Но я не увидела другого... другую историю из жизни Зинаиды, которая укрылась от моего взгляда за этой классической зарисовкой. Я не увидела историю СТРАХА.
Смерть отца потрясла её, но стоило ране немного зарубцеваться, как она осознала, что больна точно такой же болезнью... и что ей тоже грозит смерть. Осознавали это и родные, поэтому страх царил везде — и в её душе и в доме. Страшнее всего было матери, и девочка это чувствовала. А хуже всего было то, что Зинаида как раз была в том возрасте, когда человек уже понимает, что такое смерть, но ещё не выработал свой механизм защиты от неё на уровне сознания и эмоций. Но рядом были взрослые и, наверное, они подсказали: «Молись!»