Письма к даме, но не о любви: Пётр Чаадаев
Шрифт:
Письма к даме, но не о любви: Пётр Чаадаев.
Как-то весною 2017 года я смотрела по телевизору очередное политическое шоу, участники которого к концу передачи так сильно начали ругаться, что чуть не передрались. Пытаясь смягчить ситуацию и хоть как-то оправдать их поведение перед телезрителями, ведущий программы, наигранно улыбаясь и виновато разводя руками, напоследок сказал: «Ну что поделать, у нас всегда так... ещё со времён Чаадаева западники и славянофилы не могли найти общий язык». Я поморщилась. Конечно, я понимала, что ведущий произнёс это не для того, чтобы согрешить против Истины, но было
А в школе моя учительница истории рассказывала нам, своим ученикам, что у славянофилов и западников были разные взгляды на прошлое своей страны: одни осуждали Петра I, другие считали, что он принёс в Россию просвещение. Что же касается вопросов настоящего и будущего, то и те, и другие — критиковали николаевский режим и были уверены, что для процветания России нужно отменить крепостное право и ограничить самодержавие. Единственное их принципиальное отличие заключалось в том, что одни считали, что России уготован особый путь развития, а другие — хотели идти по пути Запада.
А ещё моя учительница цитировала нам А.И.Герцена: «Да, мы были противниками их, но очень странными. У нас была одна любовь, но не одинаковая... И мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны в то время, как сердце билось одно».
А кого сегодня называют «славянофилами» и «западниками»? Судя по той передаче — сторонников и противников внешней политики правительства. Ну и чем они похожи на «предшественников»? У них же нет общих взглядов - ни на прошлое, ни на настоящее, ни на будущее! Никаких точек пересечения! Они не являются преемниками тех людей, они — что-то другое.
И вот, вздыхая и размышляя над всем над этим, я вдруг поймала себя на мысли, что хоть и возмущаюсь, что другие люди не помнят, чему их учили в школе, но сама не далёко от них ушла. Ведь я для анализа ситуации использую знания, которые заложила в меня моя учительница истории, и не более того! Вот что я знаю о Чаадаеве? Только то, что в 1836 году в журнале «Телескоп» была напечатана его статья о незавидной судьбе России, которая наделала много шума, вызвала реакцию правительства, в результате чего П.Я.Чаадаева объявили сумасшедшим.
Но сама я никогда эту статью не читала и имела представление о ней только по многочисленным цитатам, вырванным из контекста различными публицистами для своих целей:
«... мы никогда не шли об руку с прочими народами; мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода»;
«У нас совершенно нет внутреннего развития, естественного прогресса... Мы растем, но не созреваем; движемся вперед, но по кривой линии, то есть по такой, которая не ведет к цели»;
«Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и все, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили»;
«Если бы мы не раскинулись от Берингова пролива до Одера, нас и не заметили бы»;
«... мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений, которые сумеют его понять; ныне же мы, во всяком случае, составляем пробел в нравственном миропорядке».
И это всё, более я ничего не знаю? Ах, нет, запамятовала! Ещё я знаю, что причину бед России Чаадаев видел в том, что наши предки приняли христианство от Византии, а не от Рима... И вспомнив об этом, я поняла, что я даже понятия не имею, что он (Чаадаев) думал о протестантах, которые уже были в Европе с 16 века, и как он представлял себе судьбу России, принявшей бы в 10 веке католичество. Она бы осталась в таком случае верна Римскому трону во времена Реформации или откололась бы?
Вот так я подошла к мысли, что надо всё-таки ознакомиться с первоисточником.
Но начала я всё же со сопроводительной статьи, чтобы освежить память и понять лучше, что же это была за эпоха и что за человек был этот Пётр Яковлевич. И тут на меня посыпались сюрпризы...
ПЕРВЫЙ. Оказалось, что работа состоит из восьми частей, и в «Телескопе» была опубликована только первая часть, которая именовалась «Философические письма к г-же ***. Письмо 1-ое». Автор назван не был, зато под статьёй была загадочная метка «Некрополь, 1-го декабря 1829 г.».
Неужели личная переписка? Да ещё и письма к даме! А какое странное место отправления - Некрополь, Город Мёртвых. Что это за город?
Пришлось, кроме сопроводительной статьи, почитать и другую литературу...
Выяснилось, что Некрополь (Некрополис) — это Москва, по мнению автора. Письма — скорее всего имитация переписки, хотя биографы и называют имена около пяти дам, которым они якобы посвящены. Чаще всего звучит имя адресатки Е.Д.Пановой, хотя те же авторы не скрывают, что до публикации в «Телескопе» она об этих письмах ничего не слышала. Что же это означает? Что письма были написаны и не отправлены? Или, что дама-адресат — просто «воображаемый друг», с которым Пётр Яковлевич делился самым сокровенным? Или что-то ещё? Но что? Стремление создать интригу для читателя? Но Чаадаев семь лет не публиковал письма, а только давал читать их списки друзьям. Тогда зачем, для чего он сохранил эпистолярную форму, если мысли любому философу удобнее излагать в трактате?
Был момент, когда я уже решила, что он таким образом стремился защититься от цензуры, если письма случайно попадут не в те руки. Ведь в личной переписке существует то, что в наше время называется «междусобойчик», когда друзья и близкие знакомые общаются, не проговаривая конкретных фактов и имён. Но позже, когда я уже прочитала все Письма, я поняла, что это не так...
Правда оказалась в том, что Чаадаев предпочитал проповедовать, а не доказывать свою точку зрения, а все его попытки философствовать — с третьего по шестое письмо включительно — были очень слабыми. А ещё он не страдал объективностью и пользовался только теми источниками и фактами, которые подтверждали его точку зрения, спокойно закрывая глаза на всё остальное. Именно поэтому имитация переписки была для него самой удобной формой изложения мыслей, не требующая дефиниций, строгих доказательств и серьёзной аргументации.