Зита и Гита
Шрифт:
— Нет слов, господин Шриваставу, все прекрасно. Как будто нет на земле ни зла, ни коварства, ни войн, ни голода, ни смерти, — ответил Гупта.
— Да, Гупта прав, — добавил Рави.
— Вот и хорошо. Теперь поехали, передохнем и подкрепимся как следует.
Их машина ехала вдоль длинных рядов лавочек, в которых продавалось все, что относится к религии. Чаще всего виднелись статуэтки синего Кришны, играющего на флейте.
— Вот здесь, неподалеку, родился Кришна. Мать Кришны купала его, а няня стирала пеленки вон в том пруду, — указал
Дом господина Шриваставу внешне казался небольшим, но внутри был довольно обширным.
Простота архитектуры создавала впечатление завершенности и прочности.
Казалось, что этот дом вырос сам по себе, как и окружающие его арековые пальмы, цветник и банановые деревья.
Он был выстроен из местного материала — крупных квадратных блоков песчаника.
Верх шатровой черепичной крыши с мягкими изломами по сторонам венчала круглая башенка из белого мрамора, которая мило «перекликалась» с таким же белым крыльцом, обнесенным по обе стороны балюстрадой.
Зонтичные акации нависали над ним, создавая густую и прохладную тень.
По саду величаво расхаживали павлины.
Гупте и Рави отвели комнату на двоих.
Они помылись, переоделись и вышли в гостиную.
— Друзья, прошу в столовую, — вежливо пригласил их хозяин.
За небольшим столом, накрытым белой скатертью, расположились Гупта, Рави и хозяин.
Подошел слуга и поставил на стол серебряный ящичек с паном.
— Прошу, господа.
— Спасибо, но мы с Рави не жуем бетель, — ответил Гупта.
— Уберите пан, — распорядился хозяин, — пожалуйста сок, господа.
После этого подали молодую баранину под острым соусом карри, вареный рис и вареный горох.
На столе были лепешки чапати и всевозможные овощи, которые в это время года в изобилии продаются на рынках.
За десертом пошел легкий разговор. Юристы обменялись своими специфическими вопросами по проблемам юриспруденции.
Рави, как врач, поведал о проблемах современной медицины, о народных врачевателях и истых «индийских врачах» — вайдьях.
— Если врач не будет читать в больном его жизнь, а будет искать в книгах описание лечения болезни, то он никогда не станет истинным врачевателем, доктором-творцом, а лишь — ремесленником от медицины, — продолжал Рави начатую дискуссию о медицине и конкретно о вайдьях.
Солнце уже коснулось синей цепочки гор, и его красные лучи падали на чайный столик веранды.
Было уютно и легко.
— Не приведя в равновесие все силы в человеке, его нельзя вылечить, — продолжал Рави, — вот сегодня мы были на празднике Кришны. Извините, но если абстрагироваться, то это своеобразная медицинская амбулатория. Я по себе чувствую, что после этих обрядов мой организм пришел в равновесие. Независимость и свобода духа человека — вот основа его истинного здоровья. И народ на протяжении тысячелетий находил это и вновь терял. Но, слава Богу, находил.
— И нам следует не терять находок, — подхватил Шриваставу, — хотя развитие общества — сложное явление в жизни. Господам еще чего-либо? Пожалуйста, фрукты.
— Дай вам Бог здоровья, господин Шриваставу. Мы благодарны вам за чудесный обед и беседу. Разрешите нам с Рави удалиться на отдых. Завтра рано вставать, чтобы успеть на поезд, — рассыпаясь в благодарностях, проговорил Гупта и встал из-за стола.
— Что ж, приятного отдыха, господа, — с поклоном сказал хозяин.
Друзья прошли в отведенную для них комнату.
Через некоторое время в дверь постучали.
Рави открыл дверь.
На пороге стоял слуга. Он держал поднос с вином и фруктами.
— Хозяин велел передать это вам, господа, — учтиво сказал он.
Рави пропустил слугу в комнату. Тот, поставив поднос на стол и пожелав спокойного сна, тихо удалился.
Гупта откупорил бутылку и наполнил два бокала.
Друзья выпили. Вино оказалось вкусным и хмельным.
Закусив несколькими кусочками манго, Гупта и Рави погрузились в кресла.
Жара спала, и стало совсем прохладно.
Рави закрыл окно.
— Рави, — обратился к другу Гупта, — в Западных Гатах произрастает дерево расамал, или талипад, достигающее высоты в семьдесят метров. За свою жизнь оно цветет один раз. Его листья имеют в диаметре около пяти метров. На них писали древние. К восьмидесяти годам на вершине его лопается стручок, из которого выходит гигантский белый цветок до десяти метров в поперечнике. Позднее цветок превращается в исполинскую гроздь, из которой на землю падают орехи, дающие начало новым всходам. Затем дерево медленно увядает и падает под натиском первого муссона.
Гупта сделал акцент на последней фразе и, взяв в руку бокал, произнес:
— Давай, дружище, выпьем.
— За что? За орехи? Можно, если они съедобные, — засмеялся Рави.
— Брось иронизировать, вечно ты, Рави, шутишь, но это хорошо.
Было заметно, что друзья немного захмелели, но хмель этот, эта божественная влага, только веселил их беседу.
— Я хочу сказать, Рави, о том, что дерево трудится восемьдесят лет для того, чтобы создать потомство.
В этот момент от переполнивших его чувств мысль Гупты оборвалась, и он внезапно произнес:
— Женись, Рави. Я уже и невесту тебе присмотрел.
— Забавно! Да ты настоящий друг, Гупта! Невесту мне сыскал. Вот новость, так новость! Где же она? — и Рави наклонился и заглянул под стол с одной и другой стороны. — Нет ее, Гупта. Может, ты ее держишь в шкафу?
— Перестань, Рави, я серьезно.
— Ладно, прости, брат! — серьезно сказал Рави.
— Она, Рави, сирота.
— Сирота?
— Да.
— Она здешняя?
— Нет, она, как и мы, живет в Бомбее, но на западном побережье. Живет в прекрасном доме, с дядей и тетей. Она богата и красива.