Зита и Гита
Шрифт:
В баре было шумно. Лилась легкая зазывающая музыка. Бармен легкими движениями откупоривал бутылки и наполнял бокалы спиртным, соками, водой и всевозможными напитками.
— Знаешь, Ранджит, а господин Юсуф может кое в чем нам помочь, — отпив шампанского, сказала Сандра. — Он может устроить тебе удачную поездку в Дели, и там, попутно со своими делами, ты сделаешь и то дело, которое поручит тебе Юсуф.
— Да-да, это — сущая безделица, но вы разбогатеете, Ранджит. Вы сможете купить
— Нам, пожалуй, пора! Да, Ранджит? — сказала Сандра.
— Конечно, дорогая! — и Ранджит вытащил бумажник.
— Нет-нет, позвольте мне, — поспешил Юсуф расплатиться с барменом. Затем великий наваб, почтительно сложив руки «лодочкой», поклонился. И они расстались.
Сандра с Ранджитом вышли из клуба. Миновали ворота с бессменным привратником, который указал им на такси. Ранджит дал ему на чай. Привратник поклонился.
— К нам? — спросила уверенно Сандра.
— Куда же еще, — ответил Ранджит.
Он с облегчением закурил сигарету и сел в машину.
Таксист включил счетчик, озарил Сандру ослепительной улыбкой, небрежно бросил тонкую руку на баранку и, резко рванув с места, погнал машину вперед. Он крикнул что-то резкое обгоняемым моторикшам и лихо проехал в сантиметре от встречного автобуса.
Сандра, невольно прижавшись к Ранджиту, вскрикнула:
— Пожалуйста, осторожнее!
— Все будет о’кей, мисс. Вам в кафи-хаус? — весело спросил водитель.
— Нет, нам домой, на Марин-драйв, — небрежно бросил захмелевший Ранджит.
Перевалив через дамбу, такси миновало сияющий иллюминацией парк «Висячий сад» и выехало на набережную бухты Бэк-Бей.
На Марин-драйв машина остановилась у шестиэтажного дома, где была «тайная» однокомнатная квартира, которую через неделю предстояло оставить, так как Ранджит был уже не в состоянии оплачивать и гостиницу, и эту квартиру.
Ранджит вручил водителю шесть рупий. Тот, в знак благодарности, приложил деньги ко лбу и еще раз наградил ночную парочку ослепительной улыбкой.
Как только Ранджит и Сандра вошли в комнату, она сорвала с себя платье и, как пантера, бросилась на Ранджита. Затем стала медленно оплетаться вокруг его тела, как лиана вокруг ствола. Ее глубокий поцелуй напоминал Ранджиту о том, что Сандра высосет из него, как пчела из цветка, все, что ей нужно. Губы Сандры, поначалу горячие, стали холодеть от страсти.
«При любовном наслаждении уста женщины всегда чисты».
В синем небе сияла полная луна.
Глава десятая
Зита сидела на кухне за низким столиком и, подравнивая ножницами листики бетеля, бросала их в серебряный ящичек.
Внешне она была спокойна, как всегда, миловидна и благообразна.
В ее позе и простых движениях просматривались прирожденные грация и изящество, что так характерны истинным дочерям Великого Бхарата, плавные переходы движений тела которых сочетаются в единую гармонию с их речью, мыслями и движениями глаз.
До трех лет ее воспитанием занимались мать и няня. Позднее, когда не стало родителей, Зиту воспитывала Индира — бабушка, мать отца.
В детстве на нее никогда не кричали, не сердились. В ее присутствии взрослые никогда не ссорились, в каком бы настроении они ни были.
Обуздание чувств — главная, красная нить воспитания, основная линия личного поведения и тема проповедей. Подобный подход к воспитанию сохраняется в Индии с древнейших времен.
Истоки ведения о человеке, о его назначении, о его поведении в обществе себе подобных и среди природы отражены в ведийской литературе, упанишадах, в эпосе «Рамаяны» и «Махабхараты».
Еще Гаутама Будда говорил своим ученикам, что слишком слабо натянутая струна и излишне перетянутая — не издадут нужного звука. Истина — посередине.
Люди, владеющие собой, освобождаются от пороков и могут постичь Брахмана.
В индийских семьях воспитание развивается из этого главного зерна.
До появления пресловутой Каушальи Зита росла в атмосфере доброжелательности и любви. Подобная атмосфера царила и в семьях ее родственников.
В памяти Зиты сохранились незабываемые слова матери: «Дочка, не раздави муравья. Осторожно, милая, не бросай камешки в птичку, никому не наноси вреда».
Все это сводилось к одному — не делай зла, будь доброй и сдержанной в чувствах.
Зита успокаивала себя: «Кроме злых Каушальи, Шейлы и Ранджита, меня окружают добрая бабушка, сочувствующий дядя, преданный Раму. Адвокат Гупта хороший. Рави — красивый и, наверное, добрый, как и его родители. Плохо, что они ушли обманутыми. Пепло, младший брат Шейлы, относится ко мне с уважением и пониманием».
Эти мысли вдохновляли ее и укрепляли в ней веру в добро, которое, рано или поздно, должно победить зло.
И она терпеливо ждала своего освобождения. Она верила, что у нее со временем будет муж, который для нее все, вся жизнь, это бог на земле, это та половина женщины, без которой она не человек, не личность.
Все проделки Каушальи, и особенно последняя — со сватовством, сильно ранили молодую девушку, но она стойко переносила все. Снова и снова, день ото дня возрождалась ее душа к свету, вере, правде и добру.
Зита не помнила, когда переселились на постоянное жительство в их дом дядя Бадринатх со своей бесценной Каушальей и дочерью. Она слышала только, что тетка родом из Пенджаба, из той его части, которая после войны отошла к Пакистану.