Зивелеос. Книга первая
Шрифт:
– Ах да. На него напали телохранители. Но, говорят, он их разбрасывал каким-то странным способом. То есть все утверждают, что он вроде не дрался с нападавшими, но все почему-то падали. А когда пришла милиция, не то ОМОН, не то Альфа, то и они ничего не могли сделать, даже стреляя из автомата. Тут вообще какая-то фантастика. Никакой фокус не может заставить пули лететь рикошетом в пол. Это же пули. Майор стрелял по ногам парня, чтобы тот не мог уйти, а он, будто бы просил не стрелять, чтобы никто случайно не пострадал.
– Так, может, майор стрелял холостыми? – поинтересовался самый опытный работник редакции Воробьёв,
– Нет, я сам видел пол, изрешеченный пулями.
– А что там мне звонили перед твоим приходом ещё о пропавшем кольце? Тоже факт?
– Да. Дело в том, что парень, собрав деньги со столов, приказал всем достать деньги из кошельков, пригрозив не то пистолетом, не то просто стволом, никто не понял чем. Но для острастки он выстрелил из этого орудия по лампочке. Правда, выстрела никто не слышал, но лампочка на стене разбилась и погасла. Все перепугались и стали выкладывать, что было. Одна наша краля эстрадная побоялась, что парень увидит её кольцо с бриллиантом, и пока деньги собирались в противоположном конце, она сняла своё украшение с пальца и сунула в сумочку, которая висела на стуле, но вынула оттуда пятьсот баксов и положила перед собой, чтобы от неё ничего больше не требовали. Потом, когда парень собрал деньги и ушёл, она взяла сумочку, но кольца там не было. Вот, собственно, и всё.
– Так сколько ж он грабанул? – поинтересовался редактор и, неожиданно вспомнив о лежащем перед ним конверте, начал его раскрывать в ожидании ответа.
– Между прочим, мне кто-то сказал, что грабитель тот пояснил своё поведение, заявив, что берёт только то, что было награблено у народа. То есть он действительно выступал в роли своеобразного Робин Гуда.
– Так мог сказать каждый, – заметила Нина Владимировна, заведовавшая отделом экономики и социальной политики. – Каждый вор оправдывает своё поведение благородными целями, но остаётся вором.
– А не может такого быть, что всем показалось это по пьянке? – спросил редактор, доставая из конверта какое-то чёрный пакет. – Ведь все там были выпившими.
– Так-то оно так, – согласился Олег, – но потом приехала трезвая милиция. Майор стрелял абсолютно трезво. И всё же…
– Погоди-ка, – прервал его неожиданно редактор. – Посмотрите, что было в конверте.
На развёрнутом чёрном листе плотной бумаги лежали аккуратные пачки стодолларовых купюр.
Кто это принёс? Олег откуда это? Это же ты мне дал?
– Я, – промямлил тихо Олег, изумлённо уставившись на пачки денег.
– Этот конверт лежал на нашей полке в вестибюле. Я только взял…
– Минутку, – снова прервал его редактор. – Тут ещё конвертик лежит.
Он надорвал конвертик поменьше оказавшийся под одной пачкой денег и достал листок бумаги. В нём было написано:
«Эти деньги часть из реквизированных мною в казино. Вы, мне кажется, самая правдивая газета и выступаете за народ. Используйте деньги на его благо. Продолжайте говорить правду людям. Повышайте тираж. Помогайте изменить жизнь народа к лучшему, а я буду помогать вам и дальше. С уважением. Зивелеос».
Редактор прочитал записку по себя затем вслух. Минуту никто ничего не говорил.
Затем редактор поднялся и сказал:
– Это действительно любопытно. Значит, кто-то на самом деле обладает непонятной силой и хочет обратить её на помощь людям. Я думаю, мы
Но тут он снова взял маленький конверт.
– Тут что-то ещё, кажется, лежит. Да, точно, – и он достал фотографию. Все вскочили и кинулись смотреть. На снимке было фото Зивелеоса в той самой одежде, которую описывали свидетели.
– Это потрясающе, – воскликнул редактор с несомненной радостью в голосе. – Давайте поместим это фото и дадим краткую подпись. Только какую?
Николай, давно готовившийся к этому моменту, предложил написать об экспроприации экспроприаторов и получении денег.
Все согласились без обсуждений. Николай и раньше отличался ценными предложениями, так что это не оказалось неожиданным. Информация пошла в печать. Редакция разошлась по домам только после выхода номера.
Текучие мысли
У Николая была смешная фамилия Самолётов. В школе, а потом, когда ещё в третьем классе он потерял родителей, погибших в авиакатастрофе, и попал в детдом, то и там его называли Лётчиком. Возможно вполне, что это каким-то образом отразилось на его дальнейшей жизни. Что ни говорите, а имя и фамилия оказывают влияние на судьбу человека. По крайней мере, в детстве это важно для каждого, а на некоторых то, как их кличут, воздействует всю жизнь. Да это легко заметить, если сравнить, например, судьбы людей с фамилиями Жизнев, Жизневский, Жизник, Жизницкая, Жизненко или Жизняков – понятна идея? – с судьбами тех, кто носит фамилии с противоположным по смыслу корнем, то есть Смертин, Смертьева, Смертенюк, Смертенко и далее в том же духе.
Понятно, что на застолье у какого-то вполне приличного товарища Смертина никто не поднимет тост «За твою фамилию, друг!». Это ведь всегда будет звучать двусмысленно с плохим подтекстом. Зато в гостях у Жизнева обязательно какой-то весельчак скажет: «Желаю тебе, дорогой, чтоб фамилия твоя оправдывалась и жил бы ты долгие годы!». А теперь представим себе, что эти две фамилии оказались за столом рядом. За одну фамилию пьют, а за другую нет. Вроде бы никто и не хотел обижать второго, но у того в душе червячок зависти уж зародился: «Что же это за напасть на меня такая? За что мне такая фамилия?». Нет, не скажите, имя и фамилия многое значат в жизни каждого.
Николай Самолётов не стал лётчиком, хоть и было у него такое прозвище. Однако…
Впрочем, об этом потом. В это утро, набрав по пути всех газет и прочитав, стоя в метро, все описания событий в казино, приехал он домой, забежал наскоро в ванную, плеснул в лицо водой, чтоб освежиться, и плюхнулся на диван, не раздеваясь. Его начала колотить дрожь. Нужно было успокоиться.
Какую-то неделю назад вся жизнь была совершенно другой, а именно не такой, какой начиналась с сегодняшней ночи. Теперь все газеты будут писать о нём. А хотел ли он такой славы? Это не вопрос. Лучше спросить себя, хотел ли славы вообще? Другое дело. Но и такой прямо поставленный вопрос не мог получить однозначного ответа.