Злая память (все книги в одной)
Шрифт:
Отсюда и мой тебе самый дружеский и отеческий совет. Укладывай чемоданы, заказывай обратный билет и, пока ещё не поздно, беги без оглядки.
– Позвольте мне, хотя бы складскую ревизию закончить. Обидно бросать на полпути, почти месячную работу. Да, и « наклевывается» у меня там кое-что. – тихо поинтересовался Побилат. Кое-как ему удалось сдержаться от того, чтоб не сболтнуть Князеву о некой тайне Михайленко. Уж очень хотелось лейтенанту самому во всем разобраться, а уж после, доложить о результатах проверки Лютому. Именно от него, от подполковника, и хотелось Побилату услышать первые слова благодарности. От него же, лейтенант и рассчитывал заручиться неким маломальским
В свою очередь Князев был абсолютно уверен в том, что его долгий и пламенный монолог относительно обратной стороне войны, произведет-таки на Побилата должное впечатление. Однако после первых же ответных слов лейтенанта, майору и стало окончательно понятно, что парня он не переубедил, не заставил того одуматься, так и не достучался до его души и сердца.
– Эх! И врезал бы я тебя, идиоту, по-мужски! – безнадёжно махнул рукой Валерий.
– Товарищ майор, поверьте. Не подведу. От меня обязательно будет польза. И надеюсь, не малая.
А вот эта, пожалуй, действительно выстраданная просьба: «поверьте, не подведу» произвела на Князева определённый эффект. Она вдруг напомнила Валерию, о его собственных заверениях, адресованных военкому Жадаеву.
– Чёрт с тобой. До завтра останешься на складах. Однако, за территорию объекта, чтоб ни шагу. Переговорю на счёт тебя с Лютым, там и определимся, что с тобой делать.
– То есть, определённый шанс, при котором я останусь на складах, вы мне всё же оставляете?
– Ты посмотри, каков наглец. Ведь я, кажется русским языком сказал: в отношении тебя вопрос решен, окончательно и бесповоротно. – отрезал майор.
– Разрешите идти! – Побилат и не думал скрывать своей радости. Улыбка с его лица, уже не сходила. Пусть и до завтра, но его всё же оставили на объекте. Данное согласие, лейтенант расценил, не иначе, как свою первую, маленькую победа. Оптимизма в благоприятном для Побилата исходе добавляло ещё и то обстоятельство, что новый командир был чрезвычайно крут, а значит и быстро отходчив.
«Авось, послужу я ещё вместе с майором. Поднаберусь от него, так необходимых мне навыков и опыта!»
– Не спеши. – притормозил Побилата Князев. – Напоследок, я бы хотел услышать от тебя (от постороннего и вовсе не армейского человека) хоть какое-то мнение о состоянии дел в моем нынешнем подразделении. За два месяца проведенных на объекте, кое-что в твоих светлых мозгах, наверняка, успело отложиться. – даже из самой негативной ситуации, Князев был приучен извлекать максимальную пользу. – Вот и давай, студент, выкладывай. Что меня ждет? С кем или с чем, мне будет особенно тяжко?
– Не понял? – в удивлении переспросил Побилат. – Я не собираюсь стучать на кого-то.
– Твою ж мать!.. – в очередной раз, выругался Валерий. – …Да что же вы, гражданские, за народ-то такой? Во всем видите подвох, некую провокацию. Повсюду вам мерещатся некие заговоры, тотальный обман и тайные агенты НКВД. Парень, коль назвался ты «груздем», так изволь сдать свои полномочия, как и положено, кратко изложив ситуацию, в пока ещё вверенном тебе взводе.
Со слов лейтенанта, сводное подразделение охраны состояло из двадцати пяти человек рядового состава. Большинство солдат уже имели боевой опыт. Кое-кто из них был даже представлен к государственным наградам. Перевод в «караулку» рассматривался этими бойцами, как понижение в ранге, как показатель потери к ним доверия со стороны прежних командиров. И хотя каждый из них, в глубине души прекрасно понимал и осознавал, что эти самые перемены в службе, мера вынужденная и необходимая, тем не менее, аура некой несправедливости незримо витала над дальним объектом. Выражалась она в нередком пренебрежении солдатами уставных норм, и даже открытом недовольстве своими нынешними служебными обязанностями.
По совершенно иным причинам и размышлениям на склады были отправлены шесть новобранцев. «Дабы уберечь их, не шибко физически крепких пацанов, от случайной пули».
«Молодые» держались на объекте несколько обособленно, армейскую «лямку» тянули исправно и с нескрываемой завистью посматривали на «старослужащих». Однако и они, по мнению Побилата, частенько подпадали под дурное влияние «дембелей».
О прапорщике Михайленко, лейтенант говорил скупо, ограничился он лишь тем, что свои складские корпуса тот покидает не часто. С территории объекта, он и вовсе выбирается крайне редко: «В лучшем случае, один раза в два месяца». И вообще, прапорщик замкнут и малообщителен. Редко кого он запускает и в свой внутрескладской мир, при этом, и сам старается не вникать в чужую сферу. «Короче живет, словно рак-отшельник».
По интонациям Побилата было понятно, что Михайленко он вовсе не жалует. Кроме того, как-то вскользь лейтенант вдруг заикнулся о возможной «теневой» отчётности прапорщика, в которой Побилату ещё предстояло, якобы, разобраться.
Здесь следует отметить, что версию лейтенанта, относительно неких махинаций прапорщика, Князев посчитал надуманной, с целью подольше удержаться на дальнем объекте. Потому и не придал он ей особого значения.
Ближе к вечеру офицеры осмотрели прилегавшую к складам территорию, караульные посты и хозяйственно-бытовые помещения.
Даже неискушённый в военном ремесле Побилат, отчётливо понимал, что рубежи складской территории чрезвычайно уязвимы. Они и вовсе могли оказаться беззащитны, перед грамотно организованным, возможным штурмом противника. К тому же связь со штабом, как позже выяснилось, обещала желать лучшего. Нередко она давала сбой, причём, в самый неподходящий момент.
В процессе обхода в голове майора уже зрел план будущего переустройства дальнего объекта. Князев предполагал возведение двух (а ещё лучше, трех) вышек с установкой на них мощных ночных прожекторов; усиление караульных постов, а так же создание небольших, но надёжных укреп сооружений по периметру базы.
На общем построении личного состава, новый командир был предельно краток. Он представился и поставил перед взводом первоочередные задачи. Ропотом тихого раздражения военнослужащие восприняли новость оглашённая Князевым о том, что уже со следующего дня в подразделении вводятся обязательные занятия по физической и боевой подготовке, которые майор намеревался проводить лично.
Лишь после отбоя, Князеву удалось-таки добраться до приготовленной ему жилой комнаты с металлической кроватью, тумбочкой, небольшим столиком и парой стульев.
Разбирая и выкладывая из своей походной сумки личные вещи, майор наткнулся на уже подзабытую семейную фотографию.
Снимок, который держал в своих руках майор был сделан много лет назад, когда Валерий (будучи ещё старшим лейтенантом) вернулся из одной из своих первых поездкок на Кавказ.
Обращаясь памятью в те далёкие дни, майор вспомнил долгожданную минуту, когда он ступил на землю родного города. Как прямо на вокзале встречали его: супруга Лариса, вместе с пятилетним сыном. Как подхватив самых близких и родных ему людей, отправился он в близлежащий фото салон, дабы запечатлеть на долгую память те незабываемые мгновения настоящего семейного счастья.