Злая Русь. Зима 1237
Шрифт:
Блин!
Глава 1
— Успехи вермахта в Белоруссии в июне 1941-го обусловлены прежде всего отработанной тактикой "блицкрига" и неспособностью советского командования эффективно ей противодействовать. При этом ключевым условием успеха германцев было наступление по накатанным, шоссейным дорогам.
Накапливая механизированные части на узком участке фронта и создавая подавляющий численный перевес в танках и САУ, они прорывали советскую оборону развёрнутыми внутрь клиньями по шестьдесят боевых машин на участке шириной в один километр. И это после массированной артподготовки и нескольких налётов бомбардировщиков! Подавив же сопротивление частей РККА, механизированные и моторизованные соединения вермахта уходили в прорыв именно по хорошим дорогам, стремясь зайти в глубокий
При этом стоит отметить, что подобная тактика, несмотря на кажущуюся высокую эффективность, была достаточно уязвима. Немецкие механизированные подразделения не могли воевать без регулярных поставок топлива, и атака, к примеру, советского танкового полка по частям снабжения гарантированно тормознула бы продвижение германских ударных "клиньев". А ведь возможен был и вариант восстановления линии фронта за спиной прорвавшихся! И нанесение бомбовых ударов по шоссе. Как минимум это повлекло бы возвращение отдельных частей панцерваффе, как максимум — уже их собственное окружение и разгром.
Увы, советские мехкорпуса на территории Белоруссии были укомплектованы в основном морально устаревшими лёгкими танками Т-26 и БТ. Их с первых часов войны бросали в контратаки, отражаемые многочисленной противотанковой артиллерией вермахта и бронебойными ружьями, состоящими на вооружении пехотных частей. Огромные потери боевые машины несли от ударов авиации. А случаи встречных танковых боев были относительно редки, равно как и попытки организации танковых засад. Хотя последние также весьма эффективны против наступающих по дорогам механизированных соединений — что и было доказано Катуковым под Мценском. Но в июне подобный приём, повторюсь, использовался редко, наиболее известный пример — атака из засады танков 22-й дивизии утром 24 июня севернее Ружан. Тогда едва не погиб Хайнц Гудериан, следовавший в автоколонне 47-го корпуса, попавшего под удар наших танкистов…
Однако, не имея достаточного количества боевых машин, советские командиры могли если не остановить продвижение противника, то в значительной степени тормознуть его, наращивая оборону именно на шоссе и наиболее пригодных для прохода бронетехники дорогах. По возможности максимально усилив пехотные части противотанковой, полковой и дивизионной артиллерией, также опасной для германской бронетехники, и укрыв в земляных капонирах уцелевшие легкие танки, увеличив, таким образом, их живучесть. Но если ряд старших командиров так и поступало — пример тому полковник Сандалов, организовавший оборону Сожского рубежа — то иные старались растянуть подчиненные части в равномерно насыщенную средствами усиления линию. Для прорыва обороны которой было достаточно удар тактической кампфгруппы.
Таким образом…
Что "таким образом", Георгий, репетирующий речь перед защитой диплома, закончить не успел.
По городу он старался ездить с не очень большой скоростью, редко повышая её до пятидесяти километров в час. Недавно отучившись и сдав на права, он более уверенно чувствовал себя на трассе, где было достаточно доехать до поворота на Екатериновку без обгонов, в общем потоке, а уж там по центральной сельской улице и до школы… В школу он попал на четвёртом курсе — отправили на практику. А Георгий сумел понравиться и директору, и небольшому коллективу учителей тем, что искренне любил предмет и умел заинтересовать им школьников. Он ведь действительно всегда считал историю крайне важной наукой для формирования личности молодого человека, воспитания в нем чувства патриотизма и прививания любви к Родине. А потому и готовился к занятиям на совесть, и провести умел, что называется, с огоньком! Так вот, предложили студенту с неоконченным высшим остаться в штате, на постоянной основе. А Георгий, недолго подумав, согласился! Доплата за сельскую местность с лихвой окупала бензин, да и сама учительская зарплата была не столь и малой для их небольшого городка, где с работой было действительно туговато… Заодно удалось уговорить родителей купить недорогую, но в относительно хорошем состояние б/у "ладу гранту" (битую правда, но восстановленную местными умельцами). Исключительно в качестве средства передвижения… Так вот, на работу он на ней и ездил, а на учебу все больше пешком или на автобусе — более-менее выучившись водить, в настоящий момент он все ещё чувствовал определённое напряжение при езде по городу.
Однако сегодня утром он крепко опаздывал, а свободных такси, готовых принять срочный заказ, как назло, не оказалось. Потому недолго думая, Георгий прыгнул за руль "лады" и бодро помчал в универ, надеясь не опоздать и буквально на ходу повторяя речь защиты.
Он разогнался до рекордных семидесяти километров в час! Шестьдесят допускается, ещё двадцать не наказывается, и все вроде бы было в норме… Но сейчас, отвлекшись от дороги всего на пару секунд, посмотреть на часы, Георгий вдруг увидел, как всего в пятнадцати метрах впереди на проезжую часть, из-за белого микроавтобуса, припаркованного у самой обочины, выскочили сразу две школьницы класса на вид четвёртого или пятого — в униформе, с вместительными рюкзаками! А может, и того младше…
Они совсем не смотрели по сторонам, когда резко побежали. Может, по глупости, может, обработанные выродками из "групп смерти", подталкивающими детей к самоубийству — живьем бы сжигать этих нелюдей… Лишь на проезжей части одна из них повернула голову и посмотрела, как показалось, прямо в глаза Георгию. При этом в её зелёных глазках совсем не было страха — лишь бесконечно много удивления… Будто школьница и не ожидала увидеть на дороге летящую на неё со скоростью семьдесят километров в час машину! Студент же на бесконечно долгое мгновение оцепенел — а после резко вывернул руль влево, одновременно втопив педаль тормоза до упора в пол. Последним, что он успел увидеть и запомнить, были крупные буквы "Volvo", нанесенные на внешней части кабины приближающего грузовика…
— Доктор, что с ним?! Что с Жорой?!
Мама Георгия, чье лицо и глаза распухли от долгого, практически беспрерывного плача, сама не заметила, как крепко вцепилась в рукав униформа врача. Отец же стоял позади — его глаза были сухими, но сам он буквально почернел и весь как-то сжался, Он будто все еще боялся поверить в происходящее, и держался только лишь на ложной, абстрактной вере, что все будет хорошо, одновременно придавленный жестокой реальностью… Впрочем, хирургу, вышедшему на встречу с родителями "тяжелого" пациента, не раз приходилось сообщать плохие новости отчаянно надеющимся на чудо близким "безнадежных". Так что к их мольбам и даже истерикам он давно привык и научился абстрагироваться. Потому сейчас просто сообщил не самые радостные факты, сохранив при этом лишь легкий налет участия в интонациях:
— У вашего сына перелом ребер, причем две из них пробили легкое, компрессионный перелом позвоночника и закрытая травма черепа со сдавливанием головного мозга. Мы сделали операцию, в настоящий момент жизни пациента прямых угроз нет… Но он сейчас в коме третьей степени, так называемой атонической. Было кровоизлияние в мозг, так что… Никаких утешительных прогнозов я, увы, вам дать не могу.
Мама Георгия закрыла рукой рот, отпустив рукав униформы и издав при этом какой-то малопонятный писк; глаза ее тут же налились слезами. Вместо неё заговорил отец — усталым, надтреснутым голосом человека, ни на что не надеющегося, а просто говорящего то, что он обязан сказать:
— Доктор, ведь можно же что-то сделать? Как-то помочь Жоре? Поверьте, мы не постоим за ценой, если действительно можно хоть что-то, хоть как-то…
— Надо было машину ему новую купить! Хорошую, не битую, с работающими подушками безопасности!!! Вот когда деньги нужно было тратить!!!
И хирург, и говоривший с ним отец постарались не обращать внимания на маму, уже сорвавшуюся на истерику, и готовую обвинять буквально всех и вся. Впрочем, последнее ее обвинение было вполне справедливым… К удивлению и бескрайней радости родителей, тут же обретших надежду и вцепившихся в неё, словно в спасательный круг, доктор утвердительно кивнул: