Злая Русь. Зима 1238
Шрифт:
И потому как только князья обговорили возможность совместной атаки, врата Оковские и Борисоглебские были открыты. И две конные массы двинулись сквозь них, устремившись вначале вниз по дороге, петляющей у вала — а затем, разогнавшись, поскакали с внешней стороны рва, огибаю град с южной стороны!
Вот только расчет князя Юрия Ингваревича на то, что татары не заметят их движения, не оправдался. Слишком многочисленна даже разделившаяся орда поганых, и конные дозоры, оцепившие крепость, Батый не отзывал. Другое дело, что следующих на рысях всадников, разогнавшихся до галопа по мере приближения к нехристям, враг просто не успел и сумел остановить!
И растянувшаяся узкой лентой колонна гридей с разгона врезалась в заверещавших от ужаса спешенных поганых, сметая всех, кто оказался на их пути — и безжалостно рубя убегающих в спины!
Словно выпущенная из лука стрела, устремилась княжеская дружина к опрометчиво приближенным к стенам Рязани порокам. И татары остановили штурм, разбегаясь от тяжелой конницы русичей — или бесплодно пытаясь остановить натиск бронированных всадников! И щедро раздающие направо и налево удары мечей и булав князья, участвующие в вылазке, уже поверили, что им все удастся, и что вскоре запылают пороки, лишив врага возможности продолжить штурм внутренних укреплений града…
Но охраняющие осадные орудия тургауды и хорчины, лучшие из стрелков, никуда не побежали. Верно оценив, что ширина строя атакующих невелика (в отличие от длины колонны), они выставили на пути орустов все переносные укрепления-рогатки. После чего подкатили к ним «легкие» стрелометы, метающие цельные дротики — те использовались при штурме стен… Укрылись за рогатками и лучники, принявшись часто бить из составных монгольских луков — целя, прежде всего, в лошадей. И русичи невольно замедлились, обтекая неожиданно возникшую перед ними преграду, да теряя всадников из-за сплошного обстрела…
Между тем, и прочие поганые, удалившись на безопасное расстояние, последовали примеру ханских гвардейцев, начав частый и плотный обстрел все еще скачущих у внешней кромки рва гридей! И если хорчины были вынуждены бить атакующих в лоб, пытаясь поразить кольчужные или «дощатые» нагрудники дружинных жеребцов, то лучники куманов и прочих тюрков целили уже в незащищенные бока лошадей…
Однако преграду из рогаток невозможно назвать непреодолимой! Часть всадников просто обскакали ее, а некоторые из уцелевших «спешенных» врагом гридей устремились к заграждениям, растаскивая их в стороны. И в бреши в них тут же ворвались конные гриди, беспощадно рубя китайскую обслугу стрелометов и тесня гвардейцев-монголов! Часто падают вниз окровавленные клинки и топоры, сокрушают ворогов булавы, пронзают тургаудов пики дружинников, не уступающими длинной чжидам!
И вскоре заполыхали первые пороки, до которых добрались русичи — в том числе и один из мощных манжаников…
Но сквозь ряды рассыпающихся в стороны нукеров уже летит на гридей конная гвардия Бату-хана и хасс-гулямы Хорезма! А также тяжелые панцирные всадники хошучи, хорошо защищенные ламеллярной или ламинарной броней, но не вошедшие в ряды тургаудов… И помимо них — кипчакские, мордуканские и тюркские батыры, закованные в кольчуги и даже «брони дощатые», да хорошо вооруженные копьями, саблями и булавами… И всех вместе их — втрое больше, чем русичей!
А ведь Юрий Ингваревич, ведущий за собой тысячу рязанских дружинников, и рубящий отчаянно дерущихся хорчинов уже у самых пороков, не видит новой опасности, не знает, что летит в правое крыло его всадников ударная конница Бату-хана!
Но если князь Рязанский не видит нового врага, то его заприметил следующий за побратимом князь Муромский, еще даже толком не успевший вступить в сечу! И верно оценив опасности, он свою тысячу направил в лоб панцирным поганым, надеясь выиграть хоть немного времени соратникам, все-таки прорвавшимся к осадным камнеметам!
Рыцарский копейный таранный удар, известный в Европе как куширование, известен и применим дружинниками русичей, вобравшим лучшие военные традиции востока и запада. И сейчас, разогнавшись, они смело летят навстречу шестикратно превосходящему их ворогу! Не сворачиваю в стороны и монголы с тюрками — но те копейные уколы наносят за счет силы рук, не используя разгон лошадей! К тому же у монголов они сильно пониже боевых жеребцов гридей, а чжиды поганые держат обеими руками, не используя щиты…
— Бе-е-е-е-е-ей!!!
— Хур-р-р-р-р-а-а-а!!!
Дрожит земля под копытами тяжелый коней, выкрикивают вои боевые кличи, бодря себя — до столкновения остаются считанные мгновения… И вот, с грохотом сошлись два конных войска, под хруст копейных древок и дикие крики раненых людей и животных! Протаранили гриди первый ряд поганых во встречной сшибке, вышибая ворогов из седел на разгоне или насквозь пробивая тела их пиками! Потеснили русичи и второй ряд агарян, врубились в третий… И завязли в густой массе вражьих всадников. Тогда пошли в ход крюки чжид, стягивающих из седел уже дружинников, рубят поганые орусутов длиннодревковыми копьями-«пальмами», перенятыми у народов Сибири…
Потеряв разгон, гибнет дружина Мурома в неравной схватке с тургаудами, давящими русичей числом — и по чести сказать, не особо и уступают им монголы в вязком ближнем бою… Между тем, левое крыло воев, бывшее до разворота к врагу головой колонны, упорно теснят хасс-гулямы, спешащие вступить в схватку у пороков! Тюрки — храбрые, жадные до битвы батыры, и чуя свое численное превосходство, они яростно пробиваются вперед, смело бросаясь в схватку! И вот, уже пал подрубленный стяг Мурома, свалился с коня смертельно раненый хлестким ударом сабли князь Юрий Давыдович — а в возникшую брешь между его дружиной и рязанцами ворвались поганые, окружая воев Юрия Ингваревича… И уже торопятся вернуться в бой все новые сотни татар, до того бежавшие от дружинников, но воодушевленные атакой ханских гвардейцев!
…Давно уже зашло солнце. Но все еще кипит у самой кромки рва безнадежная, яростная схватка нескольких сотен уцелевших гридей — и тысяч, многих тысяч поганых. Кипит, освещенная пламенем бесчисленных стрелометов, доброго десятка вихревых катапульт и шести манжаников… А у последнего из подожженных пороков, уже в кольце ворогов бьется рязанский князь с горсткой ближников!
Все еще рубит татар Юрий Ингваревич, в каждый удар вкладывая отцовскую боль и ярость! Мстит он нехристям за вероломное убийство сына своего Федора — наконец-то мстит! Ибо сейчас уже не князь он, не воевода даже, не сотник — простой воин, кто наконец-то может дать волю своим чувствам!