Злая сказка

Соловьев Антон

— Так и есть. Помнишь, я тебе говорил, что смысл твоего ученичества — это найти свой собственный путь, каким бы он ни был.

— Посланник за себя решает сам.

— Ты это хорошо усвоил. Прощай.

— Прощай.

Игорь медленно растворялся в белой кисее. Олег смотрел ему вслед и курил трубку. Издали мне трудно было разглядеть выражение его лица, но я готов был

поклясться, что он улыбается.

Я решил... Нет, я вправду решил подойти. Коль меня выперли из наблюдателей, то я ничего уже не теряю. Да и потом, мне просто интересно. Интересно узнать, ради чего я угробил столько времени. Ради надменных придурков, которым выпал счастливый билет, и они могут жить столько, сколько сами захотят, или же все-таки в этом есть какой-то тайный смысл, а такие, как Олег, глубоко несчастны. Ведь не зря профессор Толкин писал, что смерть человека — это именно дар Творца.

Я подошел. Как глупо я, наверное, смотрелся со стороны. В своей черной рокерской кожанке и армейских ботинках подходить к Олегу, который, даже выходя проводить из подъезда друга, одевается, по моим меркам, как на праздник. Впрочем... А что — впрочем? Это все дело бессмертных. А я теперь самый обычный человек. Обычный, если когда-нибудь пройдет действие этих чертовых таблеток.

— Извините, у вас не будет зажигалки? Олег порылся в кармане пальто и протянул мне зажигалку.

— Спасибо. — Я прикурил.

— Не за что, наблюдатель. — Олег усмехнулся, я тоже ответил ему ухмылкой.

— Поговорим, бессмертный?

— Поговорим... Только что ты хочешь услышать? Я молчал. Действительно — что?

— Хочешь, я расскажу тебе, каково это — быть бессмертным? Расскажу про столетия одиночества и непонятной тоски. Про то, как в Египте появился странный философ-бродяга, который стал святым Антонием. Про короля Артура и рыцарей Круглого стола. Ведь это все было на самом деле. Почти, — Олег усмехнулся, — как у Марка Твена. Хочешь, расскажу, как стоял за спиной Аттилы Гунна и смотрел на горящий Рим. И про жаркое солнце Палестины, и про то, как я хоронил в пустыне своего друга. Расскажу про развевающееся на ветру знамя

крестоносцев и как был потерян Иерусалим... Хочешь, расскажу о других мирах, где все почти так же, как здесь, разве что другой рисунок горит на ночном небе.

— Я хотел бы услышать историю с самого начала.

— Что ж, пошли со мной, и ты ее услышишь. Только это будет сказка. Злая сказка.

— Но у этой сказки хороший конец?

— Думаю, что да, но сказка от этого не станет добрее. Тем более что ей еще далеко до конца.

Я промолчал и зашел вслед за Олегом в подъезд его дома.

Знакомый подъезд. Я шел словно к себе домой. И это не укрылось от взгляда Олега, Он улыбнулся.

— Трудно было быть Посланником? — спросил я небрежно.

— Как наблюдателем, — ответил он в тон мне.

Мы вошли в его квартиру. Все было знакомо. Картины и статуэтки, щиты и мечи на стене в спальне Олега. Было так же уютно и хорошо.

— Вы, бессмертные, любите уют.

— Ты был у кого-то еще на квартире?

— Был. Перед Битвой.

— Все это оттого, что у нас нет дома.

— Я уже понял.

— Что будешь пить? Водку, вино?

— А пиво есть?

— Есть. Все-таки, может, что покрепче?

— Нет, пиво.

— Ну тогда пошли на кухню.

— Слушай, а для чего это тебе? Я понимаю, выговориться и все такое...

— Нет, есть более прозаическая цель. Ты парень молодой. Силы в тебе есть. Напиши про меня, просто напиши.

— Ты бы лучше хорошего писателя нанял. Я-то полный профан.

— Зато ты все видел своими глазами, а что не видел, я тебе расскажу.

— С самого начала?

— С самого начала.

— Еще вопрос. Я тут трубку купил. Научишь курить?

— Научу.

— Хорошо, я готов записать сказку. Злую или добрую, хорошую или так себе?

— Это уже зависит от тебя.

— Но все равно это останется сказкой для читателей.

— Кто знает. Может, правы древние легенды, которые говорят о том, что сказочные существа живут, пока в них верят.

— Может быть. Начинай, я слушаю.