Злая судьба
Шрифт:
— Взгляни-ка на это.
— Откуда послание? — спросил Майкл, дважды перечитав написанное.
— От твоего дружка Дантиса. Просил посыльного передать нам его «прости-прощай». Правда, выражает надежду, что когда-нибудь где-нибудь с нами ещё встретится. Возможно, в Тамерисе. Думаю, что он сочинил великолепную поэму.
— Хм-м… В конечном итоге он оказался прав. Браги совершил эту глупость. Шесть дней тому назад.
— Сейчас он должен бы быть в Тройесе, — сказал Дерел, показывая на небольшую, грубо начертанную карту, лежащую перед ним на столе. — Не исключено, впрочем, что с ним
— Покончено?
— Или скоро покончат. Интересно, успел ли подготовиться Креденс? Если об авантюре Браги известно Дантису, то о ней скоро узнает и вся страна. Думаю, что в нашем распоряжении остается не более двадцати четырех часов.
Майкл потянулся и со стоном поднялся на ноги.
— Пойду скажу Креденсу. Ему давно не терпится повысить степень готовности. Затем я займусь королевой. Может быть, нам удастся выставить её из страны ещё до того, как новость станет общим достоянием.
Юный дозорный без разрешения ворвался в покои Лиакопулоса:
— Сэр… Сэр… Вам надо подняться на башню, сэр.
— Что там случилось, парень? У тебя такой вид, словно ты повстречал привидение.
Прежде чем ответить, молодой солдат несколько раз судорожно открыл и закрыл рот.
— Мо… Мо… Может быть, даже хуже, сэр. Возможно, что король погиб…
— Что?! — вскочив с кресла, выпалил Лиакопулос.
— Когда сержант Типке послал меня к вам, прием сообщения ещё не закончился. Майсак сообщает о том, что была битва. Некоторым её участникам удалось вернуться. Они говорят, что все остальные убиты.
— Хватит! — бросил Лиакопулос, затягивая на себе перевязь с прикрепленным к ней мечом. — Пошли. И успокойся. Это скорее всего какая-то ошибка.
Однако никакой ошибки в донесении не было. Лиакопулос потребовал повторения сообщения. Ничего существенно нового по сравнению с первым в нем не оказалось, хотя оно и было несколько подробнее. Майсак сообщал, что беглецы только-только начали прибывать.
— Это хороший знак, — сказал генерал и, обращаясь к сержанту Типке, добавил:
— Передайте в Майсак командиру гарнизона, что я приказываю ему задержать всех беглецов до полного выяснения обстоятельств. Ничего не передавайте в Форгреберг без моего личного разрешения. Кроме того, сержант, я прошу вас и всех ваших людей хранить полное молчание. Лучше всего будет, если вы добровольно немного посидите взаперти. Я не хочу, чтобы поползли разные слухи, пока мы не все для себя уяснили. Вам все ясно?
Сержант был ветераном обеих войн — гражданской и Великой Восточной. Он все понял как нельзя лучше.
— Я лично прослежу за этим, сэр.
— Кто после вас заступает в караул?
— Сержант Ромин, сэр.
— Это парень, кажется, из Марена Димура?
— Так точно, сэр.
— Превосходно. Продолжайте нести службу.
Лиакопулос вернулся к себе. Его мучили сомнения.
Допустим, король погиб, думал он. В этом случае мои обязанности совершенно ясны. По меньшей мере юридически. Я должен как можно быстрее информировать Форгреберг, чтобы облегчить передачу власти. Но как быть с моральными обязательствами? В соответствии с недавно принятым законом власть перейдет к людям, противящимся всему тому, к чему стремились не только Рагнарсон и Фиана, но и старый король Криф.
Где его место в этом политическом уравнении? Если Рагнарсон погиб, а вместе с ним погибли Гжердрам и барон Хардл, то это означает, что во главе армии Кавелина оказался он — генерал Лиакопулос. Он и Креденс Абака. А армия, хотя и ослабленная поражением, все ещё способна сажать на трон нужных ей королей.
Нет, такую ответственность он на себя взваливать не станет. Он пришел в Кавелин для того, чтобы заплатить Рагнарсону долг, а вовсе не для того, чтобы жонглировать там короной.
— Молю вас, боги Небес и Подземного мира! Если это сообщение — правда, сделайте так, чтобы оно оказалось ложью. Снимите это бремя с моей души.
Ингер не могла отвести взгляда от трупа. Тело королевы покрылось холодным потом, и её начала бить дрожь. Фрейлины подвели Ингер к креслу подальше от окна.
— На его месте должна была находиться я, — просипела она едва слышно. — Если бы Карл в этот момент не подошел к окну, стрела попала бы в меня.
Хунсикер с белым как мел лицом, обходя стороной окно, приблизился к королеве.
— Миледи, тот человек, который выпустил эту стрелу, был дьявольски хорошим лучником. Он стрелял с башни Фианы.
— Мне совершенно безразлично, откуда прилетела эта стрела, Хунсикер, и мне плевать на то, умелый ли это лучник или просто удачливый. Меня волнует лишь то, что мой человек умер, так же как и то, что на его месте могла быть я, не вмешайся в этот момент судьба. — Ингер попыталась взять себя в руки. Когда дрожь прекратилась, она снова заговорила:
— С меня хватит. Они победили. Пошли кого-нибудь за Требилкоком.
— Но, миледи…
— Никаких дискуссий. Никакой затяжки времени. Пусть Карл будет последней жертвой, которую я принесла на алтарь честолюбия моего кузена. Я желаю, чтобы Требилкок появился здесь уже через час, и я не приму от тебя никаких объяснений, если ты вдруг заявишь, что не смог его найти.
— Она сдалась, — сказал Майкл Пратаксису. — Ударилась в панику. И как раз вовремя, надо сказать. Гейлз возвращается. Сейчас он уже в Дамхорсте — а с ним ещё четыре сотни итаскийцев.
— И по-прежнему никаких известий от Хааса?
— Ни единого слова. Я очень за него боюсь. Но для того, чтобы узнать то, что мы хотели, он нам не нужен. Гейлза в его путешествии в Кавелин сопровождает сам герцог Грейфеллз.
— Грейфеллз? Из того самого клана Грейфеллз? Старинный враг короля?
— Человек, возможно, и другой, но в том, что он придерживается все тех же взглядов, сомнения быть не может.
— Следовательно, она действовала не самостоятельно?
— Я уже давно сомневаюсь в её независимости. Но на самом деле если дать ей свободу рук, то её вполне удовлетворило бы провозглашение Фулька кронпринцем.
— А не размягчило ли, случаем, твое сердце то коротенькое свидание тет-а-тет, которое у тебя с ней недавно состоялось?
— Увы, нет, как бы я этого ни желал, — фыркнул Майкл. — Но знаю я её теперь чуть лучше. Она не такая злодейка, какой мы её себе представляли.