Злая судьба
Шрифт:
— Как я сказал, Ученика мало интересуют текущие события. И он, если применить математическое выражение, в систему уравнений не входит.
— Вот как? И это означает?.. — Рагнарсон почувствовал, что они наконец добираются до сути.
— Это означает, что леди Ясмид… Скажем так: леди Ясмид взвешивает возможность проявления большей инициативы…
Рагнарсон рассмеялся. Смех его был больше похож на жесткий и горький лай.
— Иными словами, она хочет сбросить его с трона.
— Не сбросить. Не совсем так. Леди Ясмид просто может взять управление
— О каком смысле идет речь?
— Какой смысл пытаться брать власть, если вы окажетесь между молотом и наковальней и при этом — без всякой помощи. Я имею в виду роялистов с одной стороны и Шинсан — с другой. Без друзей в таком положении не обойтись. Зерно пшеницы, оказавшееся между двух жерновов, имеет больше шансов на выживание. В конечном итоге для всех будет лучше, если правоверных не поведут к верной гибели.
Просьба помочь звучит весьма приглушенно, подумал Браги. Итак, Ясмид ничего не станет делать и позволит разрухе нарастать, если он не предложит ей помощи. Но если Хаммад-аль-Накир рухнет окончательно, то Хсунг с его Западной армией получит свободный доступ ко многим горным проходам. Хсунг сможет пройти через пустыню и ударить по западным королевствам не с востока, а с юга. Король снова решил довериться своей интуиции.
— Скажите, чтобы она бралась за дело. Но поймите меня правильно. Подлинного союза я вам обещать не могу.
— Я все понимаю. Никаких железных обязательств. Всего лишь надежда. Но я прошу, чтобы только мы трое знали об этом свидании. Я проинформирую леди и вернусь при первой возможности.
Рагнарсон согласно кивнул и заметил:
— Хабибулла, вы стали значительно лучше по сравнению с тем временем, когда были послом. Действуете неизмеримо эффективнее.
Итак, они сказали друг другу очень много, но недосказанного оставалось гораздо больше.
— Леди Ясмид служила мне поводырем на пути, приведшим меня к большей зрелости.
— Весьма правильное действие, — произнес Браги и со стоном поднялся на ноги. Мышцы его действительно одеревенели. — Завтра я не смогу и пальцем пошевелить.
Он пятился спиной вперед до тех пор, пока не отошел от Хабибуллы на расстояние полета метательного ножа. Действие весьма разумное для человека, знающего, насколько умело жители пустынь обращаются с этим оружием.
Рагнарсон продолжил прерванный путь, с изумлением размышляя о том, каким причудливым может оказаться развитие событий. Традициям, похоже, не оставалось на земле места.
Взять хотя бы эту сделку с Ясмид… Внутренний голос подсказывал, что он сделал правильный шаг. Браги чувствовал, что настанет день, когда он будет отчаянно нуждаться в друге, как сейчас нуждается Ясмид. Король знал, что обитатели Хаммад-аль-Накира, каких бы политических взглядов они ни придерживались, какую бы религию ни исповедовали, способны быть не только упорными противниками, как в прошлом, но и надежнейшими друзьями. Разве отец Мегелина Гарун не отказывался дважды от Трона Павлина лишь для того, чтобы помочь своим друзьям? И разве не в результате этой дружбы на Троне Павлина оказался этот мальчик, который ведет страну по губительному курсу?
А как же Майкл? Его доклад подтверждал слова Хабибуллы, и наоборот, утверждения гонца Ясмид подкрепляли подозрения Требилкока. Итак, если это не всеобщий заговор…
— Проклятие! — оборвал себя Рагнарсон. Королю почему-то вдруг стало казаться, что он становится законченным параноиком.
Надо было бы свести их вместе. Но Хабибулла пожелал, чтобы горизонт на некоторое время оставался чистым. Никто не должен знать об их встрече. Возможно, из-за Хсунга. Имею ли я право выступить против сына Гаруна? Но если я этого не сделаю, то предам его жену, а мне она ближе и дороже, нежели мальчишка…
— Неувезение какое-то получается, как мог бы выразиться мой покойный друг Насмешник, — пробормотал Браги. — Мать и сын вступили в схватку, а у меня обязательства перед ними обоими. Оказавшись перед этой дилеммой, я, видимо, должен руководствоваться только своими интересами, — закончил он.
Это означало, что интуиция подсказала ему правильное решение. Кавелин займет сторону Ясмид.
Браги дернул шнурок колокольчика. За дверями кто-то проворчал о позднем часе, затем дверь распахнулась, и на пороге его встретил старикан с кинжалом наготове. Никто не смел доверять ночи.
— Привет, Уилл.
— Сир! Мы вас не ждали.
— И правильно. Половину времени я сам не знаю, что буду делать.
— Ура! — прозвенел откуда-то из глубины дома девчачий голос. — Папа здесь! Я слышу папочку!
Браги едва успел сделать три шага, как оказался в водовороте косиц и рук. Его сын Гундар тоже скатился по лестнице, но, оказавшись на авансцене, принял величественный, подобающий мужчине вид.
— Привет, отец.
— Салют, Гундар.
Появилась его сноха.
— Здравствуй, Кристен. Ну и задают же они тебе, наверное, жару.
Неужели ей всего девятнадцать? Она выглядит гораздо старше и мудрее своего возраста.
— Отец, — на её тонких губах расцвела улыбка, и Кристен сразу превратилась в юную девятнадцатилетнюю особу, — они меня совсем не тяготят.
— А где мой маленький мальчик? Где Браги?
— Скорее всего озорничает. Однако проходите и устраивайтесь поудобнее. Я принесу вам что-нибудь поесть. Чем вы занимались? Жуть как вывозились. Боролись со свиньями?
— Играл в «Захват», пап? — спросил Гундар.
— Играл. И мы высекли их со счетом пять-три.
Браги страшно радовался победе. Возможно, он ещё не совсем созрел для того, чтобы отправиться на свалку.
— «Пантер»? Не может быть, пап! — Мальчишка едва не рыдал.
— У меня не было другого выхода.
— Вам полагалось проиграть, — сказала Кристен. — Он поставил против вас.
— Ну и семейка! Никакой родственной лояльности. И как я терплю подобное?
— Но, пап…
— Не надо оправданий. Весь день я только это и слышу, — остановил сына Браги и полусерьезно добавил: