Зло любит меня
Шрифт:
После той памятной ночи, когда Риччи так оконфузился, а я так неудачно попала в лапы к Рону, мы находились в состоянии мини-войны, состоящей из мелких склок и споров. Всё усилилось после того, как я предложила Милли работать вместе со мной у Рона. Риччи считал, что такой девушке, как Милли не стоит появляться в ночном клубе, но девушка упёрлась, понимая, что вряд ли сможет найти работу, где так хорошо платят. А висеть мёртвым грузом на шее семьи ей не хотелось. И теперь она приходила два раза в день — утром после закрытия и вечером перед открытием, чтобы убираться на первом и втором этажах
— Великолепно, — пожав плечами, ответила я. — Только очень утомительно. Не думала, что работа в придорожных кафе так сильно отличается от клубной, но это оказалось так. Мне пришлось развивать зрительную память, слух и внимание, чтобы в этой какофонии звуков уловить заказы посетителей. Но я справилась и когда будет выходной, всех вас тащу веселиться!
— Умничка, — кивнул Риччи. — Никто и не сомневался, что ты справишься.
— Приятно это слышать, — улыбнулась я, отставляя пустую тарелку.
— Ты пошла? — спросил через минуту парень, когда я домыла посуду за собой.
— Устала, хочу выспаться. Планирую перед работой погулять по городу, ощутить непередаваемую атмосферу Нью-Йорка, — согласно кивнула я. — Желаю удачи в работе.
Риччи ничего не ответил, только помахал на прощание. Бедный, из нас всех, как оказалось, ему досталась самая сложная работа. Милли жаловалась, что Риччи, в последнее время, возвращаясь домой, замертво падает в постель и спит беспробудным сном, совсем не уделяя внимание своей подруге. А получал он меньше чем мы. Это больно било по его самолюбию. Если бы не Генри, страшно представить, какие скандалы устраивал бы Риччи. Вся наша семья держится на нём. И мне сложно представить свою жизнь без Генри.
Вечером меня вызвонил Берт. Он пригласил посетить одну выставку современного художника и их партнёра. Странно, но за каких-то несколько недель ребята смогли достичь некой известности в самом Нью-Йорке! Это было так удивительно, что просто не верилось.
Собравшись, я пообедала перед выходом, про себя радуясь нежданному одиночеству. Милли вернулась, когда я уже спала, а Генри отправился по своим таинственным делам. Он так и не рассказал нам, кем устроился работать, но свою часть в оплате долга уже внёс.
Путь привёл меня на Манхеттен в музей современного искусства, известного как МоМА (Museum of Modern Art). Возле входа ожидала Бетани, с кем-то переписывающаяся по телефону. Лицо девушки было сосредоточенным, она напряжённо кусала губы.
— Привет-привет! — радостно воскликнула я, обнимая вздрогнувшую от неожиданности девушку и целуя в щёку. — Как вы тут?
— Нормально, — мотнув головой, ответила подруга. — Идём, Берт уже внутри. Общается со Стефаном. Представляешь, этот парень, как только увидел нас, сразу предложил устроить фотосессию! Говорит, впервые в жизни встречает настолько похожих людей, при этом не являющихся родственниками. Он вообще хочет провести ДНК-тест, чтобы узнать наверняка.
— Такой забавный, — с усмешкой добавила Бетани, проводя мимо охранника через запасной выход.
— Ну, ребят, вы и правда очень похожи, — кивнула я, шагая
Абсолютно и полностью здание принадлежало к современности. Никаких «рюш», завитушек, дугообразных форм, свойственных разным архитектурным стилям прошлого. Чистый, незамутнённый, белый. Прямоугольные, квадратные линии и формы, чёрный пол, геометричные вставки, резкий контраст, который столь свойственен стилю современности — хай-тек. Повсюду сновали люди, что-то обсуждая, меняя освещение у картин, переставляя диваны, таская столы, разнося напитки. Каждый рабочий был занят, а люди искусства обсуждали, что выставка обязательно произведёт фурор.
Мельком глянув на картины, я с прискорбием осознала, что этот творчества явно не мой. Какие-то странные завихрения линий, непонятные сочетания цветов, выпуклые тканевые вкрапления, всё это формировало сюрреалистичные лица с элементами пейзажей и натюрмортов. Мешанина цветов лишь усиливала мою антипатию и я пожалела, что пришла сюда. Право, лучше бы сходила в исторический музей или же прогулялась по парку.
— Стефан, позволь представить тебе мою подругу — Лею, — радостно прощебетала Бетани, обнимая за плечи своего парня.
Она не обратила внимания на взгляд, которым её наградил Стефан, а вот меня это заставило задуматься. Похоже, художник заинтересован не в сотрудничестве с нашими ребятами, а в Бетани. Это может стать проблемой.
Стефан выглядел довольно интересно, учитывая, что он художник и должен соответствовать своему гордому званию. Короткая стрижка ёжик, чёрные, как смоль волосы, густые брови, прямой взгляд серо-голубых глаз, ехидный прищур и мягкие тонкие губы. Чёрная стильная рубашка, закатанная до локтей, чёрные брюки и мужские туфли. На руках дорогие часы и мужской маникюр. Не спорю, такой худощавый красавчик способен заинтересовать любую, вот только для Бет существует только Берт. И они никогда не променяют друг друга на кого-нибудь ещё. И я искренне надеюсь, что их любовь выдержит испытание временем.
— Приятно познакомиться, Лея, — почти интимно проговорил парень, с деланным восторгом рассматривая меня.
Да мальчик, я не «от кутюр» и не способна превратиться в этакую «пацанку», одевающуюся по последнему слову моды. Мои серые потёртые джинсы, футболка с огромным шрифтом PUNK и драные кеды явно не соответствуют твоим предпочтениям. То ли дело Бетани. Летящая красавица в красном и пышном, но коротком платье с нижней чёрной юбкой, чёрных шёлковых перчатках, огромных круглых серьгах в ушах и ярко-красной помаде. Вместе с дредами, это… запоминалось. И притягивало взгляд.
— Вы еврейка? — учтиво поинтересовался Стефан.
— Нет — мои первые приёмные родители ими были, — с напускным равнодушием ответила я.
— Жаль, еврейская кровь нынче последний писк моды, — разочаровано сказал он.
— Эй, Стеф, — Бет легонько толкнула парня в грудь, вызвав у него на лице смешанные чувства, — не обижай Лею! А то она расстроится и уйдёт, а я так давно хотела приобщить девушку к прекрасному.
— Да, Лея у нас необразованный неофит, которого мы просто обязаны просветить в вопросах искусства, — поддержал подругу до этого молчавший Берт.