Зло торжествует
Шрифт:
Пигмалион громко рассмеялся, но его смех показался мне несколько принужденным.
– Я дарую совершенство тем, кто в нем нуждается. Посмотрите на Джитт, посмотрите на нее, Когда я нашел ее, она была ничем. Она была скорее батарейкой, питающей множество машин, нежели человеческим существом.
Темный Властелин провел рукой в воздухе, и над землей поднялся песчаный вихрь. Черная воронка всосала в себя пыль и сгустилась в небольшую тучку, повисшую перед Пигмалионом. Словно фокусник, показывающий зрителям, что здесь нет невидимых проводов или подпорок, Темный Властелин обвел облако взмахом рук и, не коснувшись его, уплотнил черную взвесь в сферу, блестящую, словно расплавленное стекло.
Черный шарик остался висеть в воздухе, но начал претерпевать изменения уже без помощи Пигмалиона. Он медленно преобразовался в фигуру девочки-младенца без рук и ног. Кисти рук росли прямо из плеч, стопы ног – из бедер. Левая сторона лица девочки казалась непомерно раздутой по сравнению с правой, и эта разница стала еще заметнее, когда статуэтка повзрослела. Асимметричная голова склонилась к левому плечу, черты обострились, отросли волосы, налились груди.
– Такой ты была, Джитт, когда я нашел тебя и освободил из твоей тюрьмы. Ты жила в мире из пластика и хрома, заключенная в пузырь, в котором ты спала и бодрствовала. Твоим единственным контактом с людьми были воспроизведенные в цифровом виде похвалы твоих родителей, которые поощряли тебя, когда ты делала что-нибудь хорошо. Они больше гордились новым оборудованием, которое смогли купить, чем думали о тебе. Друзья считали их чуть ли не святыми за готовность не жалеть никаких денег на калеку-ребенка. – Он прижал руку к груди. – Я избавил тебя от всего этого. Я дал тебе руки и ноги, которых ты никогда не знала. Я вылепил тебе новое лицо. Я исправил все, что было не правильно внутри. Я сделал из тебя создание твоих грез.
Ты знаешь, что это правда.
Я посмотрел на Джитт; ее всю трясло. Я чувствовал ее панику и стыд, желание бежать без оглядки, но она нашла в себе силы остаться на месте. Ей хотелось отрицать все, что сказал Пигмалион, но она понимала, что не может. Он сказал правду, но не для того, чтобы помочь ей.
Он хотел, чтобы эта правда сокрушила ее, и тогда он мог бы насладиться ее душевной мукой.
Джитт вскинула заплаканное лицо, и в следующую секунду взметнулся вверх ствол ее карабина. Единственным выстрелом она разбила вдребезги эту стеклянную пародию на человека.
– Теперь я не такая.
Пигмалион посмотрел на нее с уважением.
– Да, действительно. – Его ухмылка стала пугающей. – Но можешь стать такой снова, и очень быстро, моя дорогая.
– Не думаю, Пигмалион. – Я навел на него винтовку. – Джитт нравится нам такая, какая есть.
Темный Властелин разочарованно посмотрел на меня:
– Что? Ты не говоришь: "только через мой труп"? Ах да, ты же воспитанник Скрипичника, как глупо с моей стороны ожидать от тебя штампов! Мики, уничтожь его.
Я стрельнул взглядом в сторону Мики, но он не двинулся с места.
– Нет.
Пигмалион вскинул голову:
– Что вы сделали с ним? Это твоих рук дело, черная ведьма?
Раджани протянула руку и взяла Мики за руку.
– Это доставило мне огромное удовольствие, Никлас.
Темный Властелин нахмурился, и я почувствовал, как в нем поднимается гнев.
– Вы все глупцы, но, надо отдать вам должное, глупцы отважные. Надо же, вообразили, будто этот допотопный вертолет способен что-то мне сделать! Может, я был когда-то человеком, но теперь я – Темный Властелин.
– Но по-прежнему смертный, а, Пигмалион? – Я вызвал в мозгу образ таракана, которого размазали ногой по полу.
– Да, если тебе удастся найти достаточно большой башмак. – Он рассмеялся. – Но никто из вас не может меня убить.
Я увидел, как Хэл постучал по секундомеру и улыбнулся.
– А мы здесь не для этого, Пигмалион. – Я опустил оружие. – Мы просто заняли места в партере и ждем, когда приступит к работе терминатор.
Глава 30
Где-то в недрах Гуверовской Дамбы Пол Уорнер дернул рубильник, и вся, до последнего ватта, энергия, произведенная гигантской турбиной, потекла в электросеть Меркурия. Перед моим мысленным взором на мгновение возник образ вспыхнувших и перегоревших по всему району лампочек, и какой-то частью сознания я посочувствовал охваченным паникой и ужасом жителям, оставшимся в темноте. Тем более что их нынешнее состояние покажется им просто блаженством, если мы потерпим неудачу.
Штормовая волна энергии ударила в кристаллическую башню, и та покачнулась. В это мгновение решалась судьба нашего замысла. Мы воспользовались башней-вратами, чтобы перекачать энергию с Земли в маленькое частное владение Пигмалиона. У меня на голове зашевелились волосы, по коже побежали мурашки. Даже Темный Властелин повернулся к башне. На его лице, разрисованном голубыми тенями, отразились гордость и благоговение.
Кристаллы башни приобрели глубокий синий цвет сапфира и загудели. Золотые и серебряные молнии вспыхивали в них и метались, словно выдры, туда и сюда, отражаясь от граней кристалла.
Башня засияла так ярко, что на земле появились голубые тени, и безмозглые воины Пигмалиона замедлили свое наступление.
По выражению лица Пигмалиона я понял, что безмерная красота башни очаровала его. Он смотрел на нее, как смотрит мужчина на женщину своей мечты, явившуюся ему, и только ему. Башня была его связью с Землей, ключом к обладанию властью над родным миром, а мы обеспечили его источником питания, достаточно мощным, чтобы он мог перебросить туда столько войск, сколько пожелает. Мы внесли последний штрих, необходимый для воплощения в жизнь его грандиозного замысла.
Пигмалион пожирал башню голодными глазами, медленно скользя взглядом от верхушки до основания, потом вдруг заметил две золотистые нити, бегущие от основания к нашей группке. Он уставился на провода, словно на горящий фитиль, ведущий к пороховой бочке. Зачарованное выражение на его лице сменилось выражением ужаса, и впервые в жизни я увидел страх в глазах Темного Властелина.
– Что вы наделали?! – завопил он, понимая, что уже ничего не успеет сделать.
От круга кабеля, выложенного «Апачи», в небо взметнулась стена золотистого света. Она достигла небесного купола и слилась с ним в единое золотистое целое. Небо внутри цилиндра прогнулось, словно мембрана, на которую, бросили камень, но светящаяся оболочка выдержала напор и вернулась в прежнее положение, затем снова прогнулась, но уже сильнее.
Выдержала она и второй натиск, но на этот раз я почувствовал, как протоизмерение содрогнулось от свистящего стона. Я посмотрел на Пигмалиона и увидел, что он скорчился от напряжения, словно пытался своей болью и сосредоточенностью укрепить защитную оболочку собственного святилища. На его лице появилась гримаса, сменившаяся ухмылкой, и я ощутил его торжество, но и то, и другое скоропостижно скончалось.
Во время третьего приступа защитная сфера измерения не прошла испытания на упругость и раскололась. Небо в центре цилиндра треснуло, словно скорлупа, и его кусочки упали внутрь. В падении они прилипли к стенам цилиндра, и золотистое сияние стало ярче – межпространственные врата всосали энергию, которую Пигмалион использовал для укрепления своего владения. Еще один кусок упал внутрь, потом два других исчезли в черной бездне за трещиной.