Зло Валузии
Шрифт:
Неуживчив и горд был Таргитай. Сухой степной ветер вмиг сдул с него золоченую шелуху кхитайской учтивости. Едва не зарубив в ярости нахального тысячника, Таргитай бросил под ноги туменбаши дружины кагана свой бунчук сотника и уехал прочь из Кангхи. Примкнув в дикой степи к шайке разбойников-мунган, Таргитай пару лет щипал перышки купцам из той же Кангхи и других гирканских ханств и городов, промышлявших торговлей между рынками, лежащими на Великом Пути, и северными странами-Сакалибой.
Из Согарии, Дамаста, Самрака и других перевалочных центров торговли на Великом Пути купцы везли в Сакалибу железо, оружие, ткани, благовония, пряности, предметы роскоши, а с севера — золото, медь, драгоценные
Но, на счастье Вэсака и злополучных негоциантов, в одну прекрасную ночь Таргитаю, которого в то время уже почтительно называли Беркутом Северного Пути, приснился странный сон, после чего Таргитай распрощался со своими разбойничками, оседлал коня и ускакал на север в сторону Сакалибы. Только вот не стало после его отъезда удачи на Северном пути. Атаманство захватил некий ушлый бродяга Ольгерд, да только недолго правил он вольной братией. Вскоре кангхские войска вовсе выловили всех негодяев, мешавших торговать достопочтенным купцам. Говорят, один лишь Ольгерд и смог ускользнуть от вэсаковых ищеек. По слухам, он нашел приют на Запорожке, у козаков, а затем и вовсе подался далеко на юго-запад, в богатый Туран.
...Обо всем этом, конечно же, не мог знать Таргитай, спавший, завернувшись в волчью шкуру, у подножия каменного изваяния. А если бы и знал, то навряд ли стал сокрушаться о судьбе своих бывших сотоварищей. Он крепко спал, и сон его оберегала миниатюрная, изящная статуэтка из слоновой кости, изображавшая Учителя Тан У и поражавшая воображение своим удивительным сходством с оригиналом. С этой статуэткой Таргитай не разлучался, с тех пор как схоронил Учителя, и всегда ставил ее у себя в изголовье. Он верил, что дух Тан У оберегает его сон. А иногда и навещает его.
Таргитай крепко спал, утомленный дальней дорогой и схваткой с Кокбузом. Он не мог видеть, как мерцают нефритовые глаза статуэтки волшебным зеленоватым светом, создавая магический треугольник между ней, каменным изваянием и юным принцем. А Таргитаю в это время снился удивительный сон.
Снился Таргнтаю сон — удивительный, волшебный. Когда-то давно — еще до того, как к западу от Великой Степи стали плескаться волны моря Вилайет,— пожар страшной войны полыхал в этих землях. Древние государства бились между собой не на живот, а на смерть. На западе легионы ахеронцев пытались поработить племена северных варваров — хайборийцев. На юге — на месте песков Иранистана и Шема — точили зубы на соседей воинственные правители Ашура. А на просторах Гиркании племена гордых степняков-ашинов, первыми заселившие степи после падения Кхарийской империи, отстаивали свою свободу от последних из нелюдей.
Давно уж сгинули во мраке тысячелетий державы наагов и вампиров Куша, легендами стали даже первые человеческие империи — Валузия, Грондар, Верулия, Туле и другие, стаи рыб резвились в подводных руинах Атлантиды и Лемурии. Но здесь, на севере, нелюди выжили и укрепились на долгие века. И вновь, ощутив в себе древнюю мощь, козлоногие сатуры принялись покорять окрестные народы.
Страшна была смерть от их рук, но еще ужасней была участь
Изгнанные из Валузии еще королем Куллом, нашли они приют в отдаленных уголках земли — на юге, на крайнем западе и здесь, на севере, среди одичавших и выродившихся потомков другой прачеловеческой расы.
Нааги возродили мощь древнего племени сатиров — уродливых рогатых существ, с покрытыми шерстью телами, искривленными ногами с раздвоенными копытцами и по-обезьяньи цепкими руками. Некогда сатуры обитали почти по всему Турийскому материку, но затем почти полностью вымерли. Небольшие осколки их расы сохранились в древних валузийских лесах и на окруженной со всех сторон горами равнине, названной Фавнией.
Отличительной чертой сатуров было их невероятное сладострастие. Похоть козлоногих уродцев не знала предела, доходя до самых невероятных извращений. В чудовищных мистериях, посвященных богу Сету, сатуры предавались плотским утехам с самыми разнообразными существами и принуждали к тому же своих невольников.
Особенно падки были сатуры на женщин человеческого рода. Но свободолюбивые степняки-ашины не могли допустить, чтобы их жены, возлюбленные, сестры и дочери пали жертвой похотливых выродков. Однако руководимые мудрыми и коварными наагами, сатуры были непобедимы — и множество народов уже страдали в оковах унизительного рабства.
Та же участь ожидала и ашинов. Но во главе их воинства встали могучие богатыри — потомки древнего племени титанов, имя которых было Алпы. Некогда, еще до Великой Катастрофы, те правили всей Гирканской степью. Затем гиганты исчезли,— как гласили степные легенды, ушли далеко в северные горы. Но они оставили могучее потомство...
... Предводитель ашинского племени хаяров — могучий богатырь Алп-Манаш попал в засаду, устроенную коварными сатурами в излучине Джаиха. Все произошло слишком внезапно: из прибрежных камышей высыпали козлоногие, вооруженные ятаганами. Сатуры со злорадным квакающим смехом рассыпались цепью, окружая Алп-Манаша и его оруженосца Абруя, отрезая им путь к отступлению.
Ашинский хан мысленно проклял свою беспечность. Нет, смерти он не боялся, было только жаль Абруя: всего семнадцать степных весен довелось увидеть тому. Но в глазах юноши он прочел решимость бороться до конца.
— Мой хан, я с радостью погибну за тебя! Мне не страшен никакой враг! — воскликнул пылкий юноша, выхватывая из-за наборного пояса с золотыми бляхами тяжелый чукмар — боевую палицу, увенчанную свинцовым шипастым шаром.
Алп-Манаш коротко кивнул ему и, привстав на стременах, исторг из своей мощной груди ужасающий рев — полузабытый боевой клич древних Алпов. Злобные уродцы отпрянули назад, недовольно вереща.
— Эй, гнусные выродки!— обратился к ним Алп-Манаш.— Мои предки — Алпы душили вас голыми руками, как вонючих крыс. У вас на ногах копыта, а на башке рога, но любой баран из моих отар опрокинет вас в честном поединке. От вас воняет козлом, подлые ублюдки, ибо козел — ваш предок! Ну же, кто первым желает отправиться портить воздух к трону Эрлика?
Нелюди взвыли от негодования — видно, они хорошо понимали человеческую речь — и, выхватив кривые, острые, как бритва, ятаганы и зловеще сверкающие трезубцы, угрожающими скачками стали подбираться к степным воинам. Когда наиболее дерзкие вплотную приблизились к богатырям, в багровых лучах закатного солнца сверкнул меч хана, и тускло блеснул чукмар Абруя. Раздался свист — сталь запела свою кровавую песню.