Зло
Шрифт:
— Вы боксер? Олимпийский чемпион? — прерывающимся голосом спросил он.
— Хочешь попробовать? — ощерился чемпион.
— Нет. Что вы от меня хотите?
— Это разговор. Сырье чтобы сегодня было у Зельдина. С ним и договоришься, сколько платить будешь.
— А если я не соглашусь?
— Жиденят в пруду найдешь, а жену твою толстозадую при тебе на хор поставим. Понял, барыга?
Гольдберг посмотрел на троицу в коже и сказал срывающимся голосом:
— Все сделаю.
— Вот и ладушки, — засмеялся чемпион, — теперь живи спокойно, мы тебя охраняем. Если что,
— Как?
— Через Зельдина.
К обеду Борька приехал к Ястребу и доложил о победе над отморозками. А в это же время позвонил счастливый Зельдин и сказал, что сырье на складе.
— Ну вот и прекрасно, — устало ответил Ястреб. Шорину он не звонил, не хотел волновать шефа, тяжело переживавшего арест Болдырева с его шарагой.
— Зельдин с вами рассчитался? — спросил он Борьку.
— Пока нет, обещает в конце недели.
— Не жалко было дачу палить?
— Жалко, конечно. Человек строил, радовался, а мы пришли и спалили, — неожиданно с сожалением сказал Пахомов.
— Пожалел, — рассмеялся Ястреб.
Он посмотрел на своего верного подручного и поразился выражению его лица. Исчезла жесткость, и перед ним сидел обычный московский парень, подбирающий бездомных собак и кошек. И лицо проверенного бойца было грустным и задумчивым.
— Скажи-ка мне, Борек, — Ястреб встал, прошелся по комнате, — надоела тебе эта работа?
— Если честно, шеф, то надоела.
— Значит, скопил лаве и решил соскочить?
— Лаве скопил? — криво усмехнулся Борька. — Прогулял я эти бабки. Слава богу, квартиру да «Волгу» купил.
— Неужели ничего на книжке нет?
— А ты что, мои бабки считаешь?
— Я такой привычки, Боря, не имею. И сам не люблю, когда мои кровные на арифмометре крутят. Я тебя спросил об этом потому, что есть работенка, на которой можно крупно подняться.
— Ты меня прости, шеф… — Борис встал, и Ястребу показалось, что комната стала в два раза меньше. — Я вообще хочу с этой работой завязать.
— Да ты что! — поразился Ястреб.
Он никак не ожидал такого поворота событий. Борька, самый верный, самый надежный парень, из его бригады уходит. А может, это и к лучшему? Он же сам тоже собирает вещички и хочет расстаться с Шориным.
Когда Ястреб узнал об аресте Болдырева, то не спал всю ночь, сидел у окна и тупо смотрел на темную улицу, по которой пробегали редкие машины. По богатому своему воровскому опыту он твердо усвоил: козырная масть всю ночь не приходит. Надо вовремя прекратить игру. Видно, и Борька понял это остатками мозгов, не отбитых на ринге.
— Куда же ты намылился, Боря?
— Тебе верю, поэтому скажу. Лизка вчера ушла из спорта.
— Да ты что? Лучшая наша фигуристка, чемпионка.
— В нашей работе такой день обязательно наступает. Устала она золото Спорткомитету добывать да валюту для партии зарабатывать. Устала. У меня дружок есть, писатель…
— Кто же это?
— «Неуловимых» видел?
— Конечно.
— Это он сценарий написал. Теперь в Калининской области живет. Купил там дом, охотится, пишет. Так он и мне рядом с собой хату присмотрел на берегу озера. Мы
Ястреб слушал его и поражался, как они одинаково мыслят. Как жизнь их, на первый взгляд богатая и сытая, приводит людей к душевной пустоте.
Последние лет десять Ястреб много читал, даже библиотечку собирать начал. Особенно ему нравились два писателя: Анатолий Иванов и Юрий Трифонов. И хотя писали они о разном, в каждой из книг находил для себя Ястреб нечто созвучное с его внутренним состоянием. Он стал задумываться о жизни, и мысли эти были далеко не радостные.
— Ладно, Боря, — тихо сказал Ястреб, — уезжай, держать я тебя и не могу и не хочу.
— А почему не хочешь? — спросил простой, как правда, олимпийский чемпион.
— Жизнь тебе не хочу портить. Только одно скажи мне: кого вместо тебя поставить?
— Женьку Сафонова, — не раздумывая, ответил Борька, — он молодой, еще не нафаршированный, бабки любит, в командиры выбиться мечтает и жесткий очень.
Ястреб прикинул: чемпион Европы по самбо Сафонов действительно мог стать достойной заменой Борису. Тем более что нужен он был Ястребу всего на одно дело.
— Подожди меня, — сказал он Борьке и пошел в кладовку. Там у стены стояли десять коробок с видеомагнитофонами, самым большим дефицитом в СССР.
Ястреб взял одну и принес в комнату.
— Это тебе и Лизавете от нас с Аленой свадебный подарок.
— Ты чего, шеф? Уж больно подарок дорогой.
— Бери, старичок, заработал. Будете с Лизой в доме у озера сидеть и хорошее кино смотреть. Уезжай по-тихому, я скажу, что ты в отпуск подался, а Женьку ко мне пришли, есть у меня для него дело.
Они обнялись. И Борис навсегда ушел из жизни Лени Сретенского, нынче именуемого Ястребом.
Он смотрел в окно, как Борис садится в машину, и острое чувство печали пришло к нему.
Возьмет Борька свою крепконогую хорошенькую Лизку и поедет в осенний лес на берег озера, заберет своих собак и кошек и через несколько месяцев, а может, даже дней забудет и его, и Зельдина, и всю эту полубандитскую жизнь.
И вдруг ударило сердце, а потом словно остановилось и дышать стало нечем. Болдырев погорел, Борька ушел, и ему пора рвать когти. Но камушки у Филина и, как наручники, приковали его к Москве. А может, плюнуть на них, денег-то на три жизни хватит?
Прошло почти две недели после гулянки у Женьки в Переделкине, а Юрий так ни разу не позвонил. Наташу это сильно раздражало. Она считала, что приковала его к себе надолго цепью обаяния и постельных утех. Она приходила домой, нажимала кнопку хитроумного устройства, на экране которого высвечивались номера звонивших, но телефона Ельцова там не было. Аппарат этот непростой ей выдали чекисты, чтобы она точно знала, кто хочет с ней связаться.
А новая работа, хотя и была не очень приятной, но зато прибыльной. Она разрабатывала одного из московских торговых боссов. Мужик он был хамоватый, гулявый и сексуально невоздержанный. К нему Наташа применила хорошо отработанную систему влюбленной и алчной рабыни.