Злобный босс, пиджак и Танечка
Шрифт:
Я действительно не понимал сути этой бабской психологии. Разобиделась она на что-то, ишь. Козни теперь мне строит, работать не хочет, хотя ей такая работа и не светила. Так и шла бы в проститутки — такая бы озолотилась! Представил и отчего-то сжался. Да, такая бы точно озолотилась, хоть и не блондинка. А я бы лучше ей платил, чем тратился сейчас на глупые покупки квартир. Как жаль, что мир устроен так сложно, и вот Танечке приходится работать не по таланту, а на меня. Точнее, работала бы на меня, но в другой ипостаси, я был бы просто счастлив. Кстати, интересно, а почему это она на меня работать не хочет?
— Андрей Владимирович, болванку договора от юристов принесли.
Вздрогнул и выключил видео. Еще не хватало быть застуканным. Задумался и не заметил, когда моя жуткая секретарша покинула рабочее место и вошла в кабинет.
— Спасибо, — ответил, не глядя на нее.
Она подошла к столу и положила распечатки на край. Но почему-то медлила, а потом заявила:
— Андрей Владимирович, не сочтите за беспокойство, но у вас все в порядке?
— Да, — я перевел взгляд на нее. И снова вздрогнул. Да как я мог ее не узнать?
Губы, глаза — та самая прелесть из клуба, оказавшаяся воровкой! А у меня тогда не только от алкоголя в голове все поплыло. Просто в офисе она ведет себя иначе, говорит, улыбается — все иначе. А может, она тогда специально меня в заблуждение ввела своими париками да ресничками? Сводит бедных мужиков с ума и ворует их пиджаки, фетишистка чертова? опомнился и добавил: — Можешь идти, Таня.
Но она не шелохнулась, а смотрела пристально, с прищуром:
— Ну, раз у вас все в порядке, а воевать вы больше не намерены, тогда попрошу прямо — увольте меня, хоть раз в жизни будьте человеком.
Я откинулся на спинку стула и, быть может, впервые за последние два дня улыбнулся:
— Обстоятельства не изменились. Отец навязал тебя мне на полгода, я не могу этого избежать, не разругавшись с ним. Но меня вот что интересует: если я больше не воюю, а ты воевала только поэтому, то зачем же тебе увольняться? Мы ведь оба можем притвориться, что ничего до этого момента не было.
Она вдруг вздохнула и заняла стул напротив, хотя я не предлагал ей присесть.
Уставилась задумчиво в окно.
— Хотите честно, Андрей Владимирович?
— Уж сделай одолжение.
Таня зачем-то тянула время, как если бы сопоставляла, достоин ли я откровенности.
— Тогда честно. Я не выношу вас. Считайте личной непереносимостью.
— А объективные причины для этой личной непереносимости есть? — сдаваться я не собирался.
Она нервно махнула рукой:
— Да вы тут с первого дня все для нее делали! Такого, эм-м, муд... странного начальника я уж точно не мечтала увидеть на своем первом рабочем месте.
Простите уж за честность.
— Не извиняйся. Именно честности я и просил. Это все претензии ко мне?
— Все, — она на меня так и не смотрела. — И умом я понимаю, что вы должны быть не таким уж однозначным муд... странным. Но я ничего не могу с собой поделать — не выношу и все. Увольте! Помогите нам обоим!
Она почти взмолилась. Но у меня внутри зрела какая-то непонятная радость.
Девица и не догадывается, что все козыри давно у меня. Выхватил из выдвижного ящика чистый лист, пододвинул на ее сторону.
— Пиши заявление на увольнение. Никаких других способов, Таня.
Она зыркнула на меня со злостью:
— Знаете же, что не могу! Отец не поймет, да и Владимира Александровича обижать не хочется после его доброты. У меня безвыходное положение!
— Как и у меня, — только не улыбаться слишком широко, но с каждой секундой сдерживаться все сложнее.
Она встала и посмотрела на меня исподлобья. Сказала со злостью, чеканя слова:
— Тогда я остаюсь. Здоровья вам, Андрей Владимирович, пригодится.
Поднялся на ноги, когда она была уже в дверях, окликнул:
— Таня, а с чего ты взяла, что сможешь вывести меня из себя? С чего ты вообще придумала, что эти твои пакости меня хоть как-то беспокоят?
— Не беспокоят? — она обернулась. — Тогда надо сделать что-то по-настоящему серьезное!
— Изволь.
Кажется, я ее обескуражил. Потому что стерва не нашлась с ответом и вышла из кабинета, напоследок грохнув дверью.
Итак, она не понимает, что происходит, но собирается воевать дальше, вооружившись старой ненавистью. А я понимаю, что происходит, и теперь ни одной позиции не сдам. Это я пострадавшая сторона! Это меня обокрали и не получили заслуженного наказания! Не она мне должна тут свой характер показывать.
Нахалка пожалеет, что решила со мной связаться, хотя сама виновата в том, что наша первая встреча так плохо закончилась. Коротко говоря, война войной, но правила сильно изменятся. Уже изменились, вот прямо до щекотных мурашек по спине.
Глава 11. Таня
В среду утром, выходя на работу, столкнулась с Колей.
— О, сосед! — обрадовалась я. — Я уж думала, что ты соврал о том, что со мной соседствуешь!
Он как-то нервно обернулся и вообще выглядел взволнованным, потому я опешила и добавила бегло:
— Да пошутила я. Ты чего так пугаешься?
Коля растянул губы в улыбке и кивнул в сторону дороги.
— Идем, соседка, в офис, а то опоздаем, — через несколько секунд неуверенно добавил: — И да, я немного соврал тебе. Видишь ли, живу я не совсем в твоем подъезде и не совсем в трехкомнатной квартире... — он показал взглядом на верхние окна последнего подъезда. — Просто не хотел сразу признаваться, что являюсь счастливым обладателем двухэтажных апартаментов. Надеюсь, поймешь.
Зависть и все такое. Я в тот момент ни тебя, ни твоих друзей не знал, потому и наплел„.