Злодеи всегда проигрывают
Шрифт:
— Чувствуешь, кружевница? — Усмехнулся маг. — Ладно, пусть отсыпается. Проснется — станет легче. Влад поделился с ним темной магией.
— Все накопители на вас извел, — проворчал темный. — Кстати, что с советниками?
— Ушли, — недовольно признал Кейн. — Скользкие твари. Ничего, я до них доберусь! Ты, кажется, хотел поговорить о чем — то?
— Да, но только с вами троими. Поэтому приду завтра. Из квартиры не выходите. А если выходите — не снимайте кулоны. Иначе вытаскивать вас не буду.
Странный тип. Хотя, наверное, маги все такие. Я проводила Влада до дверей.
— Ты молодец, кружевница, — сказал
— Я… постараюсь, — ответила тихо, зная, что не сдержу обещание. Уже привязалась. К обоим. А одному и вовсе отдала сердце. Но зачем об этом знать постороннему мужчине? Закрыла дверь за Владом — и поняла, что шагу не могу ступить. Видимо, не я одна, потому что с кухни послышался грохот бьющейся чашки и тихая ругань Кейна. Потащилась к нему. Как и думала, светлый успел расколотить чашку и теперь сидел на корточках, собирая осколки. При этом ругался, тихо и на своем языке, но смысл слов можно было уловить даже по интонации.
— Давай помогу. — Взяла веник и смела оставшиеся осколки на совок.
— Да я бы склеил, — пробормотал Кейн, не особо сопротивляясь.
— Зачем? Невелика ценность.
Осколки со звоном полетели в мусорное ведро. Я села напротив Кейна. Мы просто сидели и молчали, думая каждый о своем. Жаль, что нам не суждено стать друзьями. Да, Кейн — жуткий враг. Но и хороший друг.
— Спасибо тебе. — Наконец, нашла я слова.
— Говорил же, что делаю это ради себя, — фыркнул светлый. — Поэтому оставь благодарность.
— Странный ты…
Кейн не ответил. Похоже, вместе с магией закончилась и его бравада.
— Давай спать. — Поднялась из — за стола. — Нам обоим надо отдохнуть. Потому что, чувствую, завтрашний день подбросит новые проблемы.
— Зато твою жизнь нельзя назвать скучной, кружевница. Цени. — Долетел ответ.
— Ценю, — сказала уже в коридоре.
Путь до спальни казался необычайно длинным. Я, не раздеваясь, рухнула на кровать рядом с Тео. Завтра он проснется — и вспомнит, как меня ненавидит. Может, снова попытается уйти. Это же Тео, с ним непросто. Но я не собиралась отступать. Он должен понять, что книга — книгой, а жизнь — жизнью. Не стоит смешивать одно и другое. Прижалась щекой к его плечу. Само присутствие Теодора успокаивало. Помогало обрести точку опоры. Да, он был невыносимым, упрямым, иногда эгоистичным, непробиваемым. Но это и делало его тем человеком, в которого влюбилась.
Утром проснулась оттого, что вдруг стало холодно. Лениво открыла глаза — и поняла две вещи. Первая — уже не утро, а полдень. Вторая — проснулась я одна. Значит, Теодор по — прежнему злится и успел куда — то подеваться. Но, очевидно, ему уже лучше. Подняться с кровати казалось непосильным подвигом. Ноги дрожали, словно накануне отплясывала на дискотеке или бежала кросс. А отражением в зеркале можно было отпугивать грабителей. Да, дожилась… Всего — то за две недели стала похожа на чучело. Выползла в коридор. Из — за двери ванной слышался плеск воды. Так, один нашелся. Осталось определить, который.
Судя по тому, что Кейн еще спал, в ванной был Тео. Не сбежал — уже плюс. Или просто еще не успел. На всякий случай, проверила замки на двери и спрятала ключ. Пусть попробует исчезнуть с пятого этажа! Второй раз отлавливать беглеца мы не пойдем — потому что нет сил. Ладно, пока ванная — недостижимая роскошь, пойду на кухню.
На столе стояла чашка. Целая. Осколков в мусорном ведре уже не было. Еще один неугомонный на мою голову. Похоже, сегодня Кейн проснется к вечеру и отправится к своим дамам. Потому что минувший день выжал его магию до дна. Нырнула в холодильник, сделала три бутерброда, налила себе кофе. Перед глазами все кружилось, но постепенно самочувствие возвращалось в норму. Хорошо, что я — не маг. Выспалась — и порядок.
Щелкнула задвижка. Я чуть отвернулась — но даже так чувствовала на себе взгляд Теодора. А потом услышала его шаги. В спальню. Замечательно! Сама убью. Чтобы не мучился. Но прошедшие дни научили меня терпению. Медленно допила кофе, дожевала бутерброд — и свой, и его. Оставила только Кейну, которого где — то в глубине души начинала понимать. И пошла в спальню.
Теодор стоял у окна, скрестив руки на груди, и наблюдал за бабульками, высыпавшими на скамейки, как грибы после дождя. О вчерашних приключениях напоминала только смертельная бледность и еще видимые следы от порезов на руках. Но скоро исчезнут и они.
— Как ты меня нашла?
Не тот вопрос, который ожидала услышать, ну да ладно. Надо же с чего — то начинать.
— С помощью Влада. — Подошла ближе. — Он намекнул, где ты можешь быть, и не ошибся. Но если еще раз надумаешь повторить такую прогулку, мы до тебя не доберемся.
— «Мы»?
— С Кейном. Ты же не думал, что я могла проникнуть в проклятый дом одна?
— Ума бы хватило.
И это говорит тот, который мало того, что магией меня приложил, так теперь еще и стоит полубоком, чтобы на меня не смотреть. Сама обида. Но, видимо, вчера я использовала все свои лимиты злости и — перегорела. Поэтому сегодня сама удивлялась царившему в душе спокойствию и равновесию.
— Слушай, Теодор, — разговаривать со спиной было сложно, но возможно, — я вижу, ты на меня зол.
— Ника, не будем…
— Будем, — перебила его. — Но прежде, чем сбегать и швыряться магией, надо было меня выслушать. Ты видел, кто главный герой моей книги. И сам знаешь, как Кейн к тебе относится. Так что тебя удивило, Тео? Ты ожидал от него вселенской любви?
— Я ожидал правды.
— Книги — это выдумки. Глупо искать в них последнюю истину. Зато в них всегда содержится хороший урок. И, видимо, твой — слишком болезненный, раз ты посчитал возможным использовать на мне свои приемы. Но я не злюсь и не жду извинений. Просто хочу, чтобы ты знал. Я люблю тебя и больше не позволю рисковать собственной жизнью. Если она не дорога тебе, то дорога мне.
— Мне не нужна твоя жалость.
Ходим по кругу…
— А мне тебя и не жаль. — Не оставляла попыток достучаться. — Что ты, слабый, больной, беззащитный? Вроде бы здоровый парень, который может за себя постоять и успешно с этим справляется. А внутренние демоны… Так они у всех есть, Теодор. Ты не единственный.
— Ника, — Теодор наконец — то обернулся. Нет, он не злился. Скорее, смотрел на меня, как приговоренный на палача.
— Что? — спросила, глядя в глаза.
— Мне жаль, что все так вышло. Я не хотел, правда. Но та книга… Я будто заново пережил все, начиная с рождения. Страшное чувство.