Злодейка и палач
Шрифт:
Вьюнов, разумеется, не было.
Номер Шесть с усмешкой, перехватывал невидимый взрыв номера Два и словно вдавливал его в землю ладонью, и каменное крошево оседало меловой пылью на его платье.
Правая рука заныла. Ясмин даже решила, что ее задело камнем, но нет. Просто судорога, сложившая пальцы в сложное плетение. На периферии сознания мелькнуло, что нужно просто подгадать момент.
В какой-то момент она собралась их остановить, когда взрывов-лунок-каменного тумана стало слишком много, но не успела. Серия взрывов шла без пауз, и она
— Ну же, — шепнул номер Шесть.
Он смотрел прямо на неё и, конечно, даже не догадывался, что она слышит его, словно он шепчет ей на ухо.
Руку почти выворачивало из суставов.
Взрыв летел ей в лицо.
Вызвать кнут, пройти накопленной волной по всем троим, выворачивая из суставов кости, разрывая сухожилия…
Ясмин явственно представила мертвого Слугу, с раскинутыми крестом руками, навзничь. Весь в красном, как язычник. Картинка была такой жуткой, что она зажмурилась. Господи, соцветие, божественные Лилии, она простой конфликтолог, она не умеет плести интриги! Она умеет их только решать. Особенно, если это чужие интриги. Она просто хочет домой, в тёплую ванну, в город, полный огней и голосов.
— Осторожнее, мастер.
Слуга подхватил ее на руки и словно переместился во времени. Вот они были в эпицентре взрыва, и вот уже на другом конце дурацкой полянки среди резко замолчавших Крушениц. Взрывы прекратились. Лес наполнила тишина.
Ясмин медленно подняла глаза.
— Спасибо?
— Это звучит, как вопрос, — Слуга подтрунивал.
Наверное, забавно спасти жизнь человеку, которого ненавидишь. Видимо, метка — единственная возможность выбраться из Чернотайи.
— Спасибо, — тут же исправилась Ясмин и улыбнулась.
Слуга отшатнулся, что было очень глупо, поскольку он все ещё держал ее на руках. После неловко опустил и отступил на шаг, после ещё на один.
Она отвернулась. Похоже, с улыбками в их маленькой компании все было сложно. Нужно быть осторожнее, иначе они заметят, что она не настоящая Ясмин.
— Прости, мастер, — повинился Медведь. — Увлёкся вьюнами-то.
На темном от загара лице виновато поблескивали глаза неопределённого болотного цвета — неясный сплав зелёного, желтого и коричневого цветов.
— Извинятся не буду, не я перенаправлял и усиливал взрыв, номер Два пожал плечами, но выглядел напряжённо.
Должно быть, ещё помнил кнут своего жестокого мастера.
Но Ясмин больше не верила их словам и взглядам. Не верила дорожному дневнику, и даже собственной памяти не доверяла.
Она вновь была в начале пути. Одинокая и беззащитная посреди Чернотайи.
Глава 6
Они вернулись за миг до Дождя, и Ясмин, выключив из головы немые упреки, уединилась в своей клетушке.
— Не беспокоить, — строго сказала она.
Все трое подняли на неё изумленные глаза.
Судя по лицам, ее поведение
Она ненавидела причинять боль.
— А трава? — слабо уточнил Слуга. — Поменять и помочь разоблачишься ко сну…
Надо заметить, он прекрасно контролировал своё недоумение. Ещё там, на поляне, он словно одел маску в ответ на ее улыбку. В «Щепке» его бы с руками оторвали. Мол, сделайте пустое лицо…
— Нет, — отрезала Ясмин. — Мне нужно подумать.
— Массаж, снятие напряжения через девять точек…
— Нет.
У проема она помедлила.
— Не беспокоить меня до утра.
Собрала букет потрясённых взглядов и ушла.
Ее больше не волновало, насколько достоверно она отыгрывает роль настоящего мастера Белого Цветка. У неё больше не было времени беспокоиться о добром здравии этой компании. Ей о своём здравии надо беспокоиться.
Теперь она понимала то «нет», услышанное в голове перед выходом в Чернотайю. Ясмин — мертвая или живая — ещё имела влияние на ее действия.
Она села на ложе и закрыла глаза.
В ней нет ничего от истинной Ясмин. Та, настоящая Мина — музыкальна, с развитой слуховой чувствительностью вплоть до возможности слышать чужой разговор на расстоянии нескольких метров и через преграду. Жестока, капризна, неглупа. Совсем не глупа. Дуры не становятся мастерами Белого цветка. Возможно некрасива, но гибкая, ловкая, склонная к верной оценке своих физических параметров и умеющая пользоваться ими сполна. Влюблена в Слугу. Безответно.
Откровенно жестока к номеру Два, косвенно повинна в смерти номер Семнадцать. Явно состоит в сложных отношениях с номером Шесть.
В общем, душа компании.
Ясмин тронула запястье, которое часом раньше выворачивало от боли, и посмотрела на вязь татуировки. Потёрла, пытаясь представить кнут, но вязь молчала, как мертвая, и Ясмин ничего не почувствовала. Единственный правдоподобный кнут она видела в вестерне с Клинтом Иствудом, когда ей было пятнадцать.
Что нужно, чтобы вызвать эту плеть?
— Расслабиться, — шепнул голос. — Выйти за пределы своего жалкого воображения.
Ясмин даже не успела испугаться. Да и что толку пугаться. Голос — ее единственная надежда выбраться из этого мира живой.
— Не могу, — тихо предупредила она. — Я, знаешь, так редко выхожу в другой мир. Все дела, дела…
Голосу было все равно. Он был лишён чувства юмора и эмпатии. Он вытачивал в ее голове мягкие поблескивающие волны приглушенно-синего цвета, обхватывающие руку и ощущаемые живыми и думающими. Послушными воле. Плеть. Голос рисовал плеть и умение ей пользоваться. И та была способна убивать, пеленать, течь, жечь и душить, способна ласкать. Последним умением Ясмин не пользовалась.