Злость
Шрифт:
– Так ты с ним поговоришь?
– Да.
Она поднимается на холм, и Дженнер машет ей вслед.
– Да хранит тебя Крылатое Око.
Во время ужина стук ножа о тарелку режет ухо, жевание раздражает. Вред шутит меньше обычного, а взгляд ее отца прикован к почти нетронутой еде. Веспер переводит взгляд с одного на другого, не уверенная, что у нее получится. Тем не менее она решает попытаться.
– Я тут подумала, раз я уже выросла, то, может, пора увидеть мир?
Отец хмурится.
Вред ищет ее руку, находит, сжимает.
– Мы с твоим
Отец хмурится сильнее.
– Но чтобы там с тобой ничего не случилось, – он кивает в сторону Сияющего Града, – тебе надо, как нам кажется, еще кое-чему научиться. Чтобы ничего не…
– А если вы пойдете со мной? Оба. Мы могли бы отправиться в Сияющий Град. Это недалеко. Так и я там побываю, и вы будете знать, что со мной все в порядке.
Отец поднимается, собирает грязные тарелки, а Вред отвечает:
– Сейчас не самое подходящее время.
Лицо Веспер омрачается.
– Оно всегда неподходящее.
– Так может показаться, знаю.
– Я уже не ребенок.
Отец, вздернув бровь, оборачивается.
– Я не ребенок! Я знаю, что-то происходит! И хочу помочь.
Она чувствует их тяжелые внимательные взгляды и колеблется.
– Сегодня я говорила с человеком из Линз. Он сказал, что дела плохи. Сказал, им нужно, чтобы ты снова стал героем, каким был когда-то, но на этот раз я хочу пойти с тобой.
Отец качает головой, и она осекается. Скоро голос к ней возвращается, однако решительности в нем нет.
– Ты собираешься меня оставить.
– Не волнуйся, – успокаивает Вред, – мы тебя не оставим. Никто никуда не едет. Всё в порядке.
– Тот человек говорил иначе.
Вред печально кивает.
– Там всегда что-нибудь не в порядке. Даже до Разлома там была то война, то чума, то наводнение и Семеро его знает что еще. Мы не в состоянии позаботиться о мире.
Она смотрит на отца.
– Мы научены горьким опытом. Но мы можем заботиться друг о друге.
– Он сказал, что это должен сделать отец. Сказал, что больше никто не может взять в руки меч Гаммы.
– Этот меч сам умеет говорить. Если бы он хотел, чтобы его вновь использовали, мы бы уже знали.
– Но он хочет!
– Сомневаюсь.
– Я его слышала, отец – тоже.
– Довольно, – остерегает Вред.
Она смотрит на отца, ища подтверждения, но видит только его спину, пока он моет посуду. Отражая настроение отца, подобно зеркалу, Веспер хмурится. В глазах от досады встают слезы, разговор окончен – резко, безрезультатно, ни слова не сказано о Дженнере или угрозе Сияющему Граду.
Хмурое выражение лица не покидает ее ни на минуту, оставаясь с ней до конца дня.
Веспер резко просыпается, сердце у нее колотится. Она садится и всматривается в уютную тьму комнаты. Никого, что удивительно. Она была уверена в обратном. Босые ноги касаются холодного пола, и она неслышно подходит к окну. Единственные огни светят далеко и не способны пронзить заполненный тьмой ров у подножия холма.
Кажется, дома тихо. Веспер ждет, пока сердце успокоится, и прислушивается. Улавливает бормотание дяди Вреда и одновременно… что-то еще. Веспер хмурится,
Что касается умения красться через дом, то Веспер овладела им в совершенстве. Скрипучие половицы она избегает, препятствия – обходит или перешагивает. Ее дверь открыта как раз настолько, чтобы бесшумно протиснуться наружу. Вскоре она проскальзывает мимо комнаты родителей.
– Тсс, – произносит дядя.
Охваченная паникой, Веспер не шевелится, пока не осознаёт, что реплика предназначалась не ей.
– Это всего лишь сон. Я с тобой. Веспер спит в соседней комнате. У нас все хорошо… Тсс… Спи.
Вопреки здравому смыслу, Веспер осмеливается заглянуть внутрь. Дядя Вред, приподнявшись на локте, лежит рядом с ее отцом и гладит его по лбу. Глаза отца закрыты, что немного успокаивает Веспер.
Когда отец вновь проваливается в сон, с его лица уходит всякое напряжение, отчего он кажется моложе. Не молодым, решает Веспер, но моложе, чем обычно.
Она не останавливается, чтобы понять, притворяется дядя или действительно не подозревает о ее присутствии, и быстро сбегает по лестнице, настроенная хоть как-то помочь.
С ее последнего визита в кладовую у двери появились ящики, блокирующие вход. Нетренированным рукам они кажутся тяжелыми, и ей не удается избежать тяжелого стука. Она морщится каждый раз, когда ящик ударяется о пол, и ожидает характерного звука, означающего, что отец или дядя ее услышали.
Но наверху все спокойно.
Обливаясь потом, она убирает последнее препятствие и заходит внутрь. Помещение тесное, больше похожее на шкаф, чем на жилое пространство. На ящиках валяется всякое барахло. Веспер принимается сбрасывать хлам на пол, периодически отвлекаясь на что-нибудь интересное. Ее внимание привлекает старый резиновый мячик. Она его сжимает, из него выходит воздух. Этот звук умиротворяет. Она вдыхает, ей нравится едва заметный специфический запах. Есть тут и другие вещи, незаконченные резные изделия отца. Например, улыбающийся рыцарь с выпирающими мускулами. Большинство фигур – женщины, нечеткие, так и не оформившиеся образы.
Когда она поднимает первый ящик, гудение немного усиливается.
С присущим юности воодушевлением она быстро расправляется с завалом. Ящики нагромождены один на другой позади нее, беспорядочно навалены на кухонном полу. Без них кладовка кажется просторной.
Веспер хмурится и вновь прислушивается. Обыскивает доступные теперь углы, но находит лишь давно покинутые пыльные паутины.
Ничего. В кладовой пусто.
Воодушевление проходит так же быстро, как и появляется. Веспер опускает голову. Однако гудение продолжается – реальное, но невидимое. Она чувствует его ступнями. Возбуждение накатывает с новой силой. Веспер ложится щекой на пол и замечает, что одна доска подогнана не до конца. Она ее ощупывает, пока наконец не находит выемку, чтобы подцепить. Поднимает доску, видит под ней пустоту. Поднимает еще две – ей открывается неглубокая полость, выложенная пластиком. Она решается дотронуться до него и пальцами чувствует гудение.