Зловещий аромат нефти
Шрифт:
Перед глазами у Артура размытым потоком плыла желтая почва, мелькали маленькие, похожие на жуков, камни. Сам он время от времени вздрагивал. Его голова, будто пустое чугунное ядро, гудела. Ныли суставы рук, ног. В его живот и ребра ритмично вдавливалось что-то упругое, полукруглое. Артур долго не мог сообразить, что с ним происходит. Неужели он, маленький гуттаперчевый мальчик, скачет на фантастическом звере по арене цирка? Он видит брюхо осла? Или ишака? Или коня? Или слона?.. Чувствует терпкий запах животного пота. А сам он, словно джигит, едет животом в седле...
Он попал в рай? Или назад в розовое детство?
От боли в затылке Артур застонал.
– Что, очнулся? – не оборачиваясь в седле, спросил Мишель.
Артур с трудом повернул голову, увидел спину человека на лошади.
Боль помогла вернуться памяти.
– А, это ты? – переспросил Артур.
– У меня к тебе дело от Хаджи-Хаджиба. Помнишь такого?
Артур молчал.
– На твоем счету не только его сын и брат... Еще моя сестра, русские женщины, Федор, Валентин, легионеры... – говорил Мишель. – Это больше чем достаточно, чтобы я оставил тебя здесь, в безлюдной пустыне. Оставил бы тебя спокойно сдыхать от жажды и головной боли... Хотя... Можно было бы тебя добить. Выстрел в голову, печень... в яйца – чтобы, сволочь, покричал напоследок... Но я подумал: почему я должен быть великодушен к такому ублюдку?..
Мишель поправил «калашников» на плече, сел поудобней в седле.
– Оставить тебя в пустыне, – продолжил он рассуждать, – согласись, я никак не мог... Вдруг какой-нибудь пастух подберет тебя. Отпоит отваром из колючек... Потом бы ты его, в знак благодарности, задушил. Сбежал бы... Поехал в Калифорнию, снял бы доллары со своего счета, жил, попивая французские коньяки... Лучше бы пастух сдал тебя американцам или британцам... Ты долго мучился бы, обколотый капельницами... в реанимациях... в больницах...
Мишель определил по солнцу, в каком направлении ехать.
– Правда, с местными пастухами ты не в ладах, – ухмыльнулся Легионер. – Ты им очень не понравился... Обидел мальчугана... Если я отдам тебя им, они сделают из тебя уродливого раба... А знаешь как? Снимут с тебя скальп, перевернут его, обмотают голову шкурой барана. Твоя кожа прижилась бы, и волосы росли бы во внутрь твоего мозга. Ты медленно сошел бы с ума, стал бы зомби... манкурт...
– Не пугай... – хрипло ответил Артур. – Дай попить.
Мишель спрыгнул с лошади. Снял своего пленника с осла. Посадил на землю, дал глотнуть.
– Твою сестру и женщин убило землетрясение, – заговорил Артур. – Легионеров – твое упрямство. Если бы ты согласился отдать карту – то произошли бы взрывы на отработанных, никому не нужных скважинах. Мы бы вас предупредили... Ваши рабочие отошли бы в сторону. Подумаешь, попугали лягушатников... Никому не было выгодно заваривать такую кашу... – Он говорил уверенно, без запинок. – И заметь, твоей сестре мы за немалые деньги купили свободу.
– Знаешь, я не следователь, – сказал Мишель. – Если бы не одно дело в Париже, я бы с тобой не возился.
– Красотка брюнетка... Говорил я седому, что одной сестры на тебя мало...
Мишель коротким тычком дал ему в зубы.
– Заткнись, уродец!
Артур упал затылком в песок.
Мишель схватил его за грудки, приподнял, посадил, оперев на песчаный бархан.
– Тьфу! – Артур сплюнул кровью... – Напрасно ты меня так... Еще отрублюсь и вообще все забуду, – криво улыбнулся он. – А моя голова, – он постучал указательным пальцем себе по лбу, – тебе жизненно необходима. Иначе ты бы давно меня ухайдакал.
Мишель молча поднял его, плюхнул животом на осла.
Небо начало краснеть. Прохладный ветерок пробежался по земле. Собрал песок в дымящиеся змейки. Завертел их маленьким торнадо...
На землю ложился вечер.
Легионер неспешным шагом повел осла и кобылу под уздцы.
– Послушай, поговорим, как коллеги... – начал Артур сдавленным голосом. В его живот «втискивалось» маленькое, мальчишеское седло.
– Поговорим, как профессионал с профессионалом, – через силу вещал «главный боевик».
Он лежал вниз головой, в крайне неудобной позе.
– Я тоже служил в конторе, – признался Артур. – Российская разведка. Все шло путем... А потом, не знаю, за что, меня, как и тебя, подставили. Пришлось дать деру... Слушай, тебе не надоело зарабатывать гроши, рисковать своей шкурой за чужие интересы?..
Артур сделал паузу. Думал, что эти слова произведут эффект негодования, вызовут у Мишеля острое возмущение.
– Давай вместе уйдем на нейтральную зону, – продолжал «главный боевик». – Будешь новым человеком. Богатым... Сумму определишь сам. Ведь и ты, и я пропали без вести в этом землетрясении. – Он замолчал. Говорить стало очень тяжело. Притом ныла раненная Катей рука.
Мишель не шевельнулся, чтобы помочь ему, хотя бы посадить нормально, верхом на осла.
– У тебя будет столько возможностей! – Артур стерпел боль, чтобы сказать самое главное. – Новые документы, пластическая операция. Живешь, как поешь – с молодой супругой. В любом райском уголке мира. Прекрасная зрелость, счастливая старость. Обеспеченные детки, миленькие внуки с пухленькой попкой...
Мишель остановился, достал флягу, глотнул из нее. Вскочил на лошадь, пустил ее рысью.
– А вот другая картина... – топот копыт заставлял Артура говорить как можно громче. – Следственный изолятор. Разжалование. Лишение воинских званий, и даже французского гражданства. Родители прячут от тебя любимую. Ни денег, ни жилья. Ты – бомж... – «Главный боевик» перевел дыхание, облизал пересохшие губы. – И это правда. Ты же сам знаешь. И главное, в этой правде заинтересованы и азиаты, и сами французы. Ты же для них чужак, странный русский. Удобный стрелочник. Они свалят на тебя все, что было и чего не было, чтобы только отвести подозрения от себя...
Ложбина закончилась. Потянулась однообразная пустыня. Розовые лучи заката смешались с ее желтизной. По всей ширине земля приобрела фантастический оранжевый цвет.
Мишель направил животных от солнца. Их собственная тень указывала путь. Они шли на восток, туда, где должен был показаться город Сафван.
– А я для тебя совсем ненадежный свидетель, – опять заговорил Артур, – после такого удара по голове у меня вполне может разыграться жуткая амнезия... Ну, будут меня лечить в чистых палатах. Будут улыбаться вежливые медсестры. Некоторые из них будут крутить задом... А полная потеря памяти, знаешь, почти неизлечима.