Зловещий шепот
Шрифт:
Фэй Сетон, все еще в пальто поверх своего серо-голубого платья, стояла у комода и обернулась на скрип двери. Выражение ее лица было безмятежно спокойным, даже равнодушным, пока она не увидела, кто вошел. Тогда она приглушенно вскрикнула.
Майлз окинул взглядом обстановку. Занавески были опущены, но на серванте стояла яркая лампа под абажуром. Мебель в спальне была старая, обои — выцветшие, ковер — потертый. Железный ящик, размером с чемодан, видно, в спешке выдвинутый из-под кровати, был открыт.
Голос
— Зачем вы сюда приехали?
— Я поехал вслед за вами! Мне сказали, чтобы я ехал! Вы в опасности! Надо…
Майлз сделал два шага в глубь комнаты.
— Я не ждала вас здесь, — сказала Фэй, овладев собой и прижав руку к сердцу (знакомый ему жест!). Она улыбалась. — Не ждала… После всего, что… — Затем быстро прибавила: — Кто это с вами?
— Мисс Морелл. Сестра… да… сестра Джима Морелла. Она очень хочет с вами познакомиться.
Когда Майлз увидел предмет, лежащий на серванте, ему показалось, что мир перевернулся.
Сначала он заметил черный кожаный портфель, старый и растрескавшийся, с расстегнутыми ремешками, толстый и слегка приоткрывшийся под напором содержимого. Старый черный портфель мог принадлежать кому угодно. Но рядом лежала тонкая пачка банкнот, и верхняя купюра была достоинством в двадцать фунтов стерлингов. Эта пачка когда-то белых бумажных денег была желтоватого цвета с ржаво-бурыми пятнами.
Заметив пристальный взгляд Майлза, Фэй побледнела.
— Да, — сказала она, прерывисто дыша, — это пятна крови. Крови мистера Брука. Видите ли, он упал на них, когда…
— Ради Бога, не надо, Фэй!
— Вы меня извините, — тихо сказала Барбара, заглядывая в комнату. — Я не хотела приходить, честное слово. Но Майлз…
— Входите, пожалуйста, — вежливо проговорила Фэй, отвернувшись и щуря голубые глаза. — Закройте за собой дверь.
Нет, она не была спокойна. Это видимое спокойствие могло быть либо выражением полного отчаяния, либо… Голова у Майлза шла кругом. Он тщательно закрыл за собой дверь, стараясь выиграть время и прийти в себя, затем положил руку на плечо Барбары, которая была готова убежать, еще раз оглядел комнату, чувствуя, что задыхается здесь, и только тогда смог наконец заговорить.
— И все-таки вы невиновны! — сказал он с неожиданной для себя прямотой. Самое важное, думалось ему, убедить Фэй в ее невиновности. — Ваша вина абсолютно исключена! Выслушайте меня!
— Да? — вяло произнесла Фэй.
Рядом с сервантом стояло старое кресло с потертой обивкой на спинке и на ручках. Фэй рухнула в кресло, вся сникнув, и хотя выражение ее лица не изменилось, из глаз покатились слезы, которых она, казалось, не замечала. Вид плачущей Фэй совсем обескуражил Майлза.
— Мы твердо знаем, — сказал он, чувствуя, как холодеют руки, — что вы ни в чем не виновны. Я слышал… Я только что узнал… Я хочу сказать вам, что все гнусные слухи и сплетни о вас распускал этот подлец Гарри Брук.
Фэй вскинула голову.
— Значит, вы знаете, — сказала она.
— Более того! — Его внезапно осенила догадка. Он отступил на шаг и нацелил на нее указательный палец. — Вы тоже это знаете! Вы знали, что Гарри Брук дурачил людей! Вы это прекрасно знали!
Разрозненные факты начинали выстраиваться в логический ряд, и разум отстранил эмоции, пусть даже приводящие к озарениям, на второй план.
— Именно поэтому вы так страшно расхохотались, когда я спросил вас, не вышли ли вы замуж за Гарри Брука. Именно поэтому вы упомянули об анонимных письмах, хотя Риго о них ничего не говорил. Именно поэтому вы назвали имя Джима Морелла, большого друга Гарри, которому Гарри писал каждую неделю, хотя Риго и об этом ничего не говорил. Вы об этом знали! Не так ли?
— Да. Я об этом знала, — произнесла она почти шепотом. Слезы катились по ее щекам, губы подрагивали.
— Вы сошли с ума, Фэй! Вы просто рехнулись! Почему вы не могли сказать обо всем ясно и внятно?
— Потому что… Господи Боже! Не все ли теперь равно?
— Не все ли равно? — Майлз судорожно проглотил слюну. — А этот проклятый портфель? — Он шагнул к серванту и с чувством гадливости приподнял двумя пальцами пачку банкнот. — Там должны быть еще три пачки!
— Да, — сказала Фэй. — Еще три. Я их взяла, но я их не потратила.
— Хорошо, но что еще в этом портфеле? Отчего он такой толстый?
— Не трогайте портфель! Пожалуйста!
— Успокойтесь. У меня нет права распоряжаться чужими вещами. Я знаю. Я только хотел… Было бы лучше… Вот вы спрашиваете: не все ли равно? А сколько лет билась полиция над тем, чтобы выяснить, куда делся этот портфель и где деньги?
Они были слишком заняты и взволнованы, чтобы слышать чьи-то шаги в коридоре, затихшие у самой двери. Но негромкий настойчивый стук в дверь не мог не привлечь внимание.
Майлз очнулся первым, обе женщины онемели от неожиданности.
— Кто там?
— Полиция, — ответил спокойный энергичный голос. — Можно войти?
Рука Майлза, державшая пачку банкнот, молниеносно метнулась к карману пиджака. Майлз подумал, что так лучше, что пришедший не будет ждать, пока его пригласят в комнату.
Дверь распахнулась. На пороге стоял высокий широкоплечий человек в плаще и шляпе. Все, кажется, ожидали, что перед ними появится полицейский в форме; во всяком случае, штатское платье Майлзу совсем не понравилось. Так или иначе, но в лице и фигуре мужчины было что-то давно ему знакомое: короткие седоватые усики, крепкие челюсти, военная выправка.