Злой город

Силлов Дмитрий Олегович

— Так-то оно так, — понурив голову, согласился витязь, сжимая кулак в усиленной железом боевой рукавице. — Эх, если б князья в свое время одним кулаком ударили, мы б, глядишь, ту Орду еще на Калке-реке побили.

Степан снова хмыкнул:

— Вы б побили. Ты, поди, в то время лихое еще под стол пешком ходил… Но в одном ты прав. Кулак — оно завсегда лучше. В кулаке сила, в единстве. А когда каждый палец в свою сторону кажет, такие пальцы переломать ой как просто…

Дарья медленно свернула рогожу, разрывая извечную связь двух рожениц — женщины и матери-земли, и мысленно поблагодарила живую почву — и за прошлые урожаи, и за тот, что она их семье нынче дать собирается. После чего подняла глаза.

Ее мужчина удалялся, ведя неторопливую беседу с родственником. Хорошая примета глядеть вслед любимому, даже если уходит он ненадолго. Тогда не забудет

он никогда тех, кто ждет его дома, и завсегда дойдет до того места, куда собирался дойти…

Сзади послышался топот копыт. Кого это еще Господь послал? Что за день, гости один за другим?..

Дарья обернулась — и даже не успела подивиться странным гостям с одинаковыми плоскими лицами и раскосыми глазами, одетым в длиннополые доспехи, напоминающие халаты.

Она и боли-то не почувствовала от стрелы, клюнувшей ее в грудь. Лишь мысль прилетела: «Вороги напали! Сын…» — прилетела и оборвалась вместе с криком, лишь на четверть выкриченным, да двумя другими стрелами оборванным.

Дарья против воли медленно опустилась на колени. Бежать хотелось — к сыну, к мужу, спасти, предупредить! — а силы как-то сразу оставили. И с последним вздохом светлая душа женщины взлетела вверх, в свой последний путь, а тело, сминая тростниковые древки ордынских стрел, вновь обнялось с землей — теперь уж в вечной, неразрывной связи…

Степан обернулся. Последний крик жены не звуком — сердцем почувствовал.

И увидел.

Мимо его дома пронеслась огромная тень. Взлетела, опустилась плеть с железным шаром на конце, с завалинки на узелок с пряниками плеснуло красным.

Степан глухо взревел и бросился вперед — смять, задушить, разорвать на части!..

Но сзади на спину навалилось тяжелое.

Степан потерял равновесие и упал лицом в грязь. Тело в полном доспехе — все ж нелегкая ноша, как ни крути.

— На коней, дядя Степан! Быстро, пока не заметили! — прошипел племянник на ухо родственнику, придавливая к земле, вминая в грязь лицо вместе с ревом медвежьим, рвущимся из груди. Степан напрягся, отжал руками тело от земли, сплюнул в рот набившееся, выдавил из себя не крик — хрип.

— Там Дарьюшка!.. Сын!..

Меч с шипением покинул ножны. Выхватывать оружие ратников учили из любого положения.

Почувствовав слабину, Степан рванулся из захвата.

— Т-ты! Там мои…

Яблоко меча [24] жестко опустилось на его затылок, и Степан снова ткнулся лицом в грязь.

— Ты еще отомстишь за них, дядька Степан, — приговаривал Тимоха, взваливая на Бурку бесчувственное тело его хозяина. — Надо люд в Козельске предупредить. А опосля вместе воздадим супостатам сторицей!

24

Яблоко меча — округлое навершие на конце рукояти европейского и русского меча, служащее противовесом клинку.

Вскочив на своего коня, ратник рванул с места в галоп, уводя в поводу Бурку, который даже не успел удивиться — с чего это вдруг хозяин оказался у него на спине в странном положении — на животе, а руки с ногами под подпругой ремнем перехвачены.

Кони удалялись. А вслед за ними черными клубами стелился дым от горящего хутора, сослуживший беглецам хорошую службу, прикрыв их от взглядов воинов в длиннополых доспехах, ликовавших по поводу своей легкой и страшной победы.

* * *

Крепки и высоки козельские стены, сложенные из стволов вековых деревьев. Сработаны добротно, на века, в три бревна, каждое бревно в два обхвата, поверху полати [25] , над полатями — двускатная крыша в два тёса от непогоды, но пуще — от стрел, летящих навесом. На такой стене и ратникам в бою есть где развернуться и даже всаднику проехать можно, ежели кому блажь такая в голову придет. Сплошной деревянный тын [26] защищает воинов от вражеских стрел. Посредине каждой стены и по углам — сторожевые башни с бойницами. На каждой стене по два-три крепостных самострела [27] ощетинились жалами больших стрел — болтов — с наконечниками впятеро тяжелее обычных. Всех трудов воину только подбежать да тетиву взвести — и готов непрошеному

гостю смертельный гостинец. Такая стрела, пущенная умелой рукой, прошибает насквозь всадника вместе с конем и еще наполовину своей длины в землю уходит.

25

Полати — здесь проход вдоль тына с внутренней стороны крепостной стены (старорусск.).

26

Тын — забор из вертикально укрепленных, иногда заостренных бревен.

27

Крепостной самострел — русский аналог европейской баллисты, широко распространенный на Руси в X-XV веках, но почему-то слабо отраженный в исторических исследованиях, как и обычный самострел — аналог европейского арбалета.

Под стенами — глубокий ров. Через ров перекинут тяжелый подъемный мост на цепях, которые накрути на ворот, стоящий внутри крепости — и станет поднятый мост лишним щитом для мощных дубовых ворот, которые сейчас открыты нараспашку. Однако у железного ворота, поднимающего мост и одновременно запирающего ворота, постоянно дежурят оружные отроки [28] из детинца — мало ли что? Беда из Степи приходит всегда неожиданно…

Хорошо защищен град Козельск — да оно и понятно. Выстроенная на границе с Диким Полем крепость, охраняющая торговый путь, по которому и в мирное, и в военное время в обе стороны идут караваны с товарами, не может быть иной. Так говорилось половцам, с которыми до поры в мире были, когда те вопрошали — не от нас ли обороняться собираетесь? На самом же деле не для охраны торгового тракта и не для обороны купцов от половецких шаек строили эдакую твердыню.

28

Отрок — младший княжеский дружинник (старорусск.).

Козельск — русский щит от Дикого Поля, который еще Степью порой называют. Случись серьезный набег — первый удар примет на себя город Козельск. Оттого и детинец внутри города велик, поболе чем в той же Рязани. И каждый житель города с малолетства к воинскому делу приучен. Не с мечом — так с луком, копьем или с самострелом искусен. Даже старый дед Евсей, который уж забыл давно, сколько весен на свете прожил, — и тот засапожный нож за три сажени [29] в яблоко всадить может.

29

Сажень — древняя (прямая) сажень определялась расстоянием между большими пальцами разведенных в сторону рук человека и была равна примерно 152 см. В 1835 году указом Николая I длина сажени стала равна 7 английским футам (2,1336 м).

Да только говорят, нынче набег другим путем пошел. Гуляет по Руси горе невиданное — степная Орда, сметая все на пути своем. В Козельске же не то что верных вестей — слухов, и тех не дождешься. Потому как часто некому те слухи принести. Не щадит Орда на своем пути никого, кто меч против них поднял. А нынче вся Русь и есть тот меч, который Орда грызет неистово железной пастью. И серьезные щербины уже на том мече, того и гляди — переломится.

Но пока все тихо в приграничном городе-крепости. Жизнь идет своим чередом. Стучат в кузницах кузнецы, бабы вон за водой направились с коромыслами, детишки босоногие из стылой грязи куличи лепят, воевода на коне проехал, спешился, домой к себе пошел. Не в броне [30] воевода, только с мечом у пояса. Но на то ж он и воевода, чтобы с мечом ходить, звание обязывает. А что не в броне — то хорошо. Стало быть, ничего подозрительного на пять верст в округе не видят на башнях дозорные. Тихое утро.

30

Броня, бронь, сброя — так на Руси назывался боевой доспех воина.