Злой город
Шрифт:
— Скидавай оружие и доспехи, православные! — громогласно прокричал человек. Зычный голос разнесся над полем, словно ожил большой вечевой колокол и закричал-загудел людским голосом. — Тады, может, живыми отсель выйдете.
На обветренном лице князя не дрогнул ни один мускул. Он и коня не остановил — тот сам продолжал медленно надвигаться на человека, грозя смять его широкой грудью.
— Не много ли берешь на себя, смерд? — удивленно спросил едущий рядом с князем седобородый Сбыслав.
Человек повел широкими плечами — и словно по команде шевельнулся лес, вмиг ощетинившись наконечниками
— Беру ровно столько, сколь сдюжить смогу, — спокойно произнес человек, пристально глядя в глаза княжьему коню. Не выдержав противоборства, животное всхрапнуло и, отворотив голову, попыталось обойти неожиданное препятствие. Князь резко дернул повод обратно.
— Погоди, Александр Ярославич.
С другой стороны к князю подъехал дружинник, в плечах мало уступающий пешему разбойнику. Острый глаз бывалого воина не только заметил опасность справа, но уже успел и посчитать врагов, и прикинуть, как в случае чего прикрыть собою князя от стрел. Жесткая рука дружинника перехватила повод.
— Ополоумел, Олексич? — спокойно спросил Александр. Его рука легла на рукоять меча. — Князю перечишь?
— Эй, Кудеяр! — вдруг взвился голос из середины княжеского отряда голос. — Не ты ли обещал, что в этих местах от тебя мне не будет обиды?
Все — даже князь — удивленно обернулись на голос.
Дружинники расступились. Сквозь железный коридор к месту разбора ехал Тимоха.
— Ты?
Густые брови атамана полезли на лоб.
— Да неужто с подмогой?
— С ней, — улыбнулся Тимоха. — Ошибся ты, атаман. Не перевелись еще на нашей земле истинно русские люди.
— А ты, стало быть, князь новгородский, — исподлобья мазнув взглядом по красному плащу Александра Ярославича, хмуро спросил Кудеяр.
— Стало быть, я, — ледяным голосом отозвался князь.
— Где ж вы раньше-то были? — мрачнея на глазах, проговорил атаман.
— Про то бояр новгородских спросить надобно, — быстро ответил Тимоха. — Они князя в неведении держали.
— Придет время — спросим, — катнув желваками, сказал Кудеяр.
— Им перед Богом ответ держать, — сказал Тимоха. — А князь как об нашей беде узнал, так сразу со своей дружиной в поход собрался, с Орды за все спросить ответу.
— Маловато вас с Орды-то спрашивать, — окинув взглядом княжескую дружину, сказал Кудеяр. — Хоть и в броне почти все.
— Не дал людей Новгород, — с грустью сказал Тимоха. — Охотников [156] Сбыслав Якунович собрал полсотни — на этом все.
— Ясно, — кивнул Кудеяр. И посторонился с дороги. — Ты уж на нас не серчай, княже…
Александр Ярославич молча кивнул и тронул коня.
— Князь! — вдруг с запозданием крикнул атаман лесных разбойников. Александр чуть повернул голову.
156
Охотник — здесь: тот, кто пошел в битву по своей воле, своей охотой.
— Возьмешь меня с ватагой в ополчение?
Вроде как чуть разгладились застывшие вокруг глаз князя морщины.
— Возьму, Кудеяр, — сказал Александр
* * *
Отроку отчаянно хотелось спать. Когда ты молод, телу все равно — грохочет ли за стеной гигантская осадная машина, ревут ли пожары, кричат ли люди. Тело настойчиво требовало свое. Хоть прям здесь, под воротом ложись на землю, сворачивайся клубком по-кошачьи — а там… пусть хоть горшком с горящим ордынским салом накроет, так и отойдешь в иной мир, не вылезая из цепких объятий сна.
Но — нельзя. Игнат сказал: погибла дружина — так теперь вы за нее. Кто, кроме вас, защитит князя? И мечи раздал — настоящие, боевые, с несмываемыми бурыми пятнами на ножнах и на кожаной оплетке рукоятей. Те, что остались от ратников, погибших на стенах. И много их было, тех мечей. Больше, чем оставшихся в живых отроков.
Когда спать хотелось совсем уж нестерпимо, отрок до боли сжимал в ладони твердую рукоять — и вроде как отпускало на время, словно боевое оружие делилось с парнем своей суровой, спокойной силой. В ночи колыхнулся силуэт человека, приблизился, стал отчетливее. Отрок сморгнул, прогоняя остатки сонливости, и чуть подправил левой рукой ножны на поясе, чтоб удобней было выхватить оружие — мало ли? Крепостной ворот — ключ к мосту и воротам. И Игнат, и покойный воевода наказывали беречь его пуще глаза и ставили к нему лишь особо отличившихся смекалкой и постижением воинской науки. Но на фоне дальних сполохов пламени разглядеть лицо приближающегося человека было невозможно.
— Кто там? — воскликнул отрок, берясь за меч. Послушный движению клинок на палец вышел из ножен.
— Я, — ответила темнота.
— А, это вы, дядька Семен, — перевел дух отрок. Крестовина меча расслабленно щелкнула об устье ножен. — Я уж подумал, кто бы это среди ночи…
Широкое лезвие подсайдашного ножа, выброшенное вперед из широкого рукава медвежьей шубы, легко перерезало горло отрока и вонзилось в шейный позвонок, мало не смахнув с плеч головы. Сильные руки подхватили падающее тело и мягко опустили на землю.
Семен воровато оглянулся. Никого. Тогда он медленно выпрямился, уперся в плечо отрока ногой и, выдернув нож, тщательно вытер его о рубаху мертвеца.
Засунув подсайдашник обратно в чехол на поясе, Семен истово перекрестился, взялся за рукоять ворота и осторожно толкнул ее вперед. Шестерни плавно тронулись с места. Вроде не скрипнуло ничего.
— Ну, с богом, — прошептал Семен.
— Поможет ли Господь в таком деле-то? — эхом отозвался голос из темноты.
Семен вздрогнул, бросил рукоять и вновь схватился было за нож.
Из ночи вышли двое. Подсайдашник дрогнул в руке Семена.
— Сон неладный увидел, братко? — спросил Игнат. — Али под шкурами жарко стало, решил проветриться?
Его взгляд упал на остывающий труп.
— Брось нож, — деревянно сказал Игнат. Ямки меж ключиц Семена коснулось холодное острие копья. Бесстрастные глаза Кудо смотрели на купца, словно на таракана, с легкой долей брезгливости. Мол, по-любому надо прихлопнуть, да вот жалко тряпки под рукой нет, ладонь измарать придется. Широкий нож упал на землю, досадливо звякнув о невидимый в ночи камень.