Злой рок
Шрифт:
Прошла неделя, прежде чем она отправилась к нему снова в воскресенье днем, в самом начале декабря. Она собралась было в кино, но почему-то, сама того не заметив, оказалась на Мэдисон-авеню, в двух кварталах от дома мистера Реверкомба. Был один из тех холодных дней, когда небо морозно серебрится и порывами налетает резкий ветер, колючий, точно розовый куст; в витринах среди россыпей снежных блесток мерцала рождественская мишура, и на душе у Сильвии стало еще чернее: она терпеть не могла праздники, дни, когда всего острее ощущаешь свое одиночество. Одна из витрин приковала ее внимание, и она встала как вкопанная. В неистовом электрическом веселье, хватаясь за живот, покатывался со смеху огромный, в человеческий
В прошлый раз в гостиной, где она дожидалась приема, кроме нее, не было никого. Сегодня здесь оказались и другие посетители: несколько женщин разного возраста и наружности и один чрезвычайно взволнованный молодой человек, глаза у него были как у загнанного зверя. Будь эти люди и в самом деле теми, на кого они походили, то есть пациентами в приемной врача, можно было бы подумать, что молодой человек либо будущий папаша, либо страдает пляской святого Витта. Сильвия села подле него, и его беспокойные глаза мигом ее раздели; то, что открылось его взору, видно, ничуть его не заинтересовало, и Сильвия вздохнула с облегчением, когда он вновь задергался, терзаемый своими заботами. Однако постепенно она ощутила, с каким острым интересом отнеслись к ее появлению все присутствующие. В тусклом, неверном свете уставленной комнатными растениями гостиной взгляды их были жестче стульев, на которых они сидели; одна из женщин глядела особенно неумолимо. Ее лицо, обычно, должно быть, самое заурядное, милое и мягкое, сейчас, когда она наблюдала за Сильвией, обезобразили недоверие и ревность. Словно желая смирить зверя, который вот-вот кинется, обнажив клыки, она поглаживала траченный молью меховой воротник и все пронизывала Сильвию взглядом, пока в прихожей не послышались шаги мисс Моцарт, подобные землетрясению. И все, кто ждал, мигом насторожились, будто перепуганные школьники, - каждый забыл об остальных и замкнулся в себе.
– Теперь вы, мистер Покер, - грозно распорядилась мисс Моцарт.
– Проходите!
И мистер Покер, судорожно сжимая руки и нервно мигая, последовал за ней. А в сумеречной комнате все вновь осели, точно потревоженные солнцем пылинки.
Пошел дождь, расплывающиеся отражения окон трепетали на стене, молодой дворецкий мистера Реверкомба, проскользнув в комнату, помешал угли в камине, накрыл стол для чаепития. Было тепло, мерно шумел дождь, и Сильвию, ближе всех сидевшую к огню, клонило ко сну; глаза ее слипались, она клевала носом, не то спала, не то бодрствовала. Долгое время полированную тишину дома царапало лишь прозрачное тиканье часов. Но вдруг в прихожей поднялась невероятная суматоха и гостиную захлестнуло шквалом звуков - грубым, точно красный цвет, голосом кто-то ревел:
– Не пускать Орилли? Кто это тебе велел, красавчик в ливрее?
– Обладатель этого голоса, приземистый багровый толстяк, отпихнув дворецкого, возник на пороге гостиной, он пьяно раскачивался и едва стоял на ногах.
– Так, так, так, пропитым голосом басил он, постепенно утихая, - значит, все эти дамы передо мной? Что ж, Орилли - джентльмен, Орилли дождется своей очереди.
– Ну, нет, здесь вам не место, - заявила мисс Моцарт. Она прокралась у него за спиной и крепко ухватила его за ворот. Лицо его еще больше побагровело, глаза чуть не вылезли из орбит.
– Вы меня задушите, - задыхаясь, прохрипел он, но мисс Моцарт еще сильнее дернула его за галстук зеленовато-бледными руками, могучими, как корни дуба, и толкнула к порогу; дверь тут же захлопнулась за ним, звякнула чайная чашка, на пол посыпались сухие листья георгинов. Женщина с меховым воротником сунула в рот таблетку аспирина. "Какая мерзость", сказала она, и все, кроме Сильвии, деликатно и восхищенно посмеялись вслед мисс Моцарт, которая прошествовала по комнате, отрясая прах со своих рук.
Когда Сильвия вышла из дома мистера Реверкомба, было мрачно и дождь лил как из ведра. Она поглядела по сторонам в поисках такси, но улица была пуста, нигде ни души; нет, кто-то есть... тот пьяный, что поднял переполох у Реверкомба. Точно бездомный мальчишка, он прислонился к машине на стоянке и подкидывал резиновый мячик.
– Погляди, малышка, - заговорил он с Сильвией, - погляди-ка, я нашел мячик. Как по-твоему, это к счастью?
Сильвия улыбнулась ему; несмотря на все его напускное молодечество, он казался безобидным, и было что-то в его лице, какая-то усмешливая печаль, будто у клоуна, стершего грим. Жонглируя мячом, он вприпрыжку поспешал за ней по направлению к Мэдисон-авеню.
– Ей-богу, я свалял там дурака, - сказал он.
– Вот натворю что-нибудь эдакое, а потом тошно, хоть плачь.
– Простояв так долго под дождем, он, видно, основательно протрезвел. А все-таки она не смела меня душить, черт бы ее побрал, уж слишком грубая. Знавал я грубых женщин, взять хоть мою сестру Беренис - бешеного быка могла укротить, но такой, как эта, я еще не встречал. Вот тебе мое слово, слово Марка Орилли: она кончит на электрическом стуле, - сказал он и причмокнул.
– Не смеют они так со мной обращаться. Он сам во всем виноват. У меня и поначалу-то мало что было за душой, а потом он все отобрал, все до капельки, и теперь ничего у меня нет, малышка.
– Плохо дело, - сказала Сильвия, хотя и не знала, чему сочувствует, - Вы клоун, мистер Орилли?
– Бывший, - ответил он.
Они уже дошли до Мэдисон-авеню, но Сильвия забыла и думать о такси. Ей хотелось идти и идти под дождем рядом с этим человеком, который был когда-то клоуном.
– Когда я была маленькая, я из всех кукол любила только клоунов, - сказала она ему.
– Моя комната была точно цирк.
– Я был не только клоуном. И страховым агентом тоже, кем только не был.
– Да что вы?
– протянула Сильвия разочарованно.
– А сейчас чем вы занимаетесь?
Орилли усмехнулся и особенно высоко подбросил мячик, потом поймал, но все шел, задрав голову.
– Я обозреваю небеса, - ответил он.
– Закину за спину вещевой мешок и витаю в облаках. Когда человеку некуда больше пойти, он устремляется в небеса. Ну, а чем я занимаюсь на земле? Я воровал, просил милостыню, продавал свои сны - и все ради выпивки. Без виски в облаках не повитаешь. А отсюда вывод: как тебе понравится, детеныш, если я попрошу у тебя взаймы доллар?
– Очень нравится, - ответила Сильвия и замолчала, не зная, как продолжать. Они шли так медленно, плотная стена дождя отгораживала их от всего мира, и Сильвии казалось, что она гуляет с куклой-клоуном из своего детства, с куклой, которая выросла и может творить чудеса. Она нащупала руку Орилли и сжала ее в своей... милый клоун, витающий в облаках.
– Но у меня нет доллара. У меня всего только семьдесят центов.
– Я не в обиде, - сказал Орилли.
– Но по чести, это он теперь так мало платит?