Злой умысел

По первым спазмам и приступам боли, которые в то утро начались около половины десятого, Пэтти Оуэн поняла, что это скоро случится. Ей казалось, что когда настанет время, она не сможет отличить схватки, свидетельствующие о начале родов, от тех внутренних толчков, к которым она уже привыкла за последние три месяца беременности. Но опасалась она напрасно. Овладевшая всем ее телом крутая, режущая боль ничем не напоминала все прежние ощущения. Из книг и пособий Пэтти знала, что приблизительно так все и должно быть. Так и через такие промежутки времени. Каждые двадцать минут, как по часам, нижнюю часть спины пронзала страшная боль, потом

Пытаясь сохранить спокойствие, Пэтти стала перебирать разбросанные на кухонном столе бумажки, чтобы найти листок, где за день до этого Кларк оставил ей телефон своего отеля. Сам он, конечно, никуда бы не поехал и наплевал на очередную деловую поездку, зная, что Пэтти вот-вот должна родить. Однако в банке, где он работал, считали по-другому, и выбора у него не было. Его начальник упирал на то, что Кларку необходимо довести до конца финальный раунд переговоров и самому заключить сделку, к которой он шел целых три месяца. Учитывая обстоятельства, они договорились о том, что Кларк пробудет там всего два дня, независимо от результата переговоров. Но даже такой компромисс его не устраивал, хотя, по всем прикидкам, до родов Пэтти и после его возвращения оставалась еще целая неделя…

Наконец Пэтти нашла листок с телефоном отеля. Вежливая девушка-оператор соединила ее с номером Кларка. Когда после второго гудка трубку никто не снял, Пэтти поняла, что Кларк уже ушел на переговоры. Чтобы убедиться в этом наверняка, она подождала до пятого гудка, втайне надеясь, что Кларк, может быть, еще принимает душ и вот-вот ответит. Ей так хотелось услышать уверенный голос мужа.

Слушая в трубке длинные гудки, Пэтти качала головой, стараясь одолеть подступающие к глазам слезы. Радуясь своей первой беременности, она с самого начала не могла справиться с ощущением неясной тревоги и волнения, словно предчувствовала что-то неприятное. И когда Кларк, придя домой, сказал, что по делам ему надо уехать из города в такой критический для нее момент, Пэтти восприняла это как предвестие каких-то плохих событий. Во всяком случае все упражнения по системе Ламэйза, которые они делали вместе, теперь придется делать одной. Кларк попытался успокоить ее, заверяя, что ничего плохого не произойдет и после того, как он вернется, у них останется еще целая куча времени до родов. У него это звучало так убедительно.

Оператор снова соединилась с Пэтти и спросила, не хочет ли она оставить какое-нибудь сообщение. Пэтти попросила передать мужу, чтобы тот позвонил как можно скорее. Вместо домашнего телефона она продиктовала номер Бостонской Мемориальной больницы, понимая, что такого рода сообщение наверняка огорчит Кларка, но заставит его быстрее вернуться домой.

Потом она позвонила доктору Ральфу Симариану. Его рокочущий, полный оптимизма голос сразу же рассеял все ее страхи и сомнения. Пусть Кларк отвезет ее в БМ, как он в шутку называл Бостонскую Мемориальную больницу, и там они его подождут, самое большее через пару часов он туда подъедет. Беспокоиться пока не о чем, двадцатиминутные интервалы означают, что впереди у нее еще много времени.

— Но, доктор, — сказала Пэтти, когда тот уже собирался положить трубку. — Кларка нет в городе. У него дела, командировка. Придется добираться самой.

— Ну и ну! — рассмеялся доктор Симариан. — Мужчины верны себе. Удовольствие любят получать, а как дело доходит до реальной помощи, они сразу же исчезают.

— Он считал, у нас еще неделя впереди, — попыталась объяснить Пэтти, чувствуя, что она должна защитить Кларка. Ей можно было злиться на мужа, но другим — нет.

— Не сердись, я шучу, — сказал доктор. — Уверен, он будет сильно себя винить за то, что не смог быть здесь. А когда вернется, мы преподнесем ему небольшой сюрприз. Ну а теперь не волнуйся. Все обойдется. Есть же кто-нибудь, кто мог бы подбросить тебя до больницы?

Пэтти сказала, что договорилась с соседом, он обещал отвезти ее в больницу, если без Кларка произойдет что-то неожиданное.

— Доктор Симариан, — неуверенно добавила Пэтти, — поскольку у меня сейчас нет партнера, с которым я занималась по системе Ламэйза, то я боюсь, что не вынесу всего этого. Не хотелось бы делать ничего такого, что могло бы повредить ребенку, но если вы не против, чтобы меня обезболили так, как мы с вами говорили об этом раньше…

— Никаких проблем, — даже не дал ей договорить Симариан. — Не забивай свою маленькую прелестную головку всеми этими мелочами. Я все устрою. Прямо сейчас позвоню в больницу и скажу, что ты хочешь эпидуральную анестезию [1] .

Поблагодарив доктора Симариана, Пэтти положила трубку. И вовремя, потому что буквально в ту же секунду ее скрутил очередной приступ. Чтобы не закричать, пришлось закусить губу.

Пока нет никаких причин для беспокойства, постаралась сказать она себе как можно решительней. До поездки в больницу у нее еще много времени. Доктор Симариан держит все под контролем. И ребенок здоров, Пэтти это знала, потому что накануне она настояла на проведении ультразвуковой диагностики и пункции амниона, хотя доктор Симариан и отговаривал ее, ссылаясь на то, что ей только двадцать четыре года и бояться пока нечего. Результаты обследования их порадовали: ребенок, которого она носила в себе, был здоровым, нормальным мальчиком. Целую неделю Пэтти и Кларк разрисовывали детскую комнату в голубой цвет и обсуждали, как назовут сына. В конце концов они остановились на имени Марк.

По правде говоря, оснований для беспокойства и чего-то непредвиденного не было, оставалось ждать спокойных родов и благополучного их разрешения.

Когда Пэтти повернулась, чтобы достать постельное белье из шкафа, она глянула в окно и даже остановилась, изумившись тому, какая разительная перемена произошла в погоде. Яркое сентябрьское солнце, ласково заглядывающее в квартиру, теперь закрывало темное облако, которое порывистый ветер принес откуда-то с запада. Золотистые солнечные лучи поблекли, изменилась и сама комната. Все ее краски тоже поблекли, все погрузилось в мягкий сумрак. Отдаленные раскаты грома заставили Пэтти поежиться.

Не склонная к суевериям, она отвела мелькнувшую было мысль о том, что это какое-то предзнаменование. Она добралась до кушетки в гостиной и присела на край, решив на этот раз позвонить соседу сразу же после того, как кончатся схватки. В этом случае они окажутся в больнице до того, как начнется очередной приступ.

Когда боль стала просто нестерпимой, такой, что можно было сойти с ума, Пэтти засомневалась в уверенности доктора Симариана. Ее вдруг охватила острая тревога, мысли заметались, подобно резкому порыву ветра, внезапно ворвавшемуся во двор и пригнувшему к земле слабые ветви берез. В пыль упали первые капли дождя. Пэтти зябко повела плечами. Лучше, если бы была совсем другая погода. Хотя она и не суеверна, но все равно страшно. Этот ветер, эта приближающаяся гроза, командировка Кларка, предродовые схватки за неделю до срока — все слилось воедино и очень ее волновало. Одна за другой слезы покатились по щекам, и Пэтти уже не пыталась сдерживать их, набирая телефонный номер соседа. А ей так хотелось успокоиться и ничего не бояться.

— Все просто замечательно, — с сарказмом сказал доктор Джеффри Роудс, увидев в списке больных, нуждающихся в обезболивании, фамилию Пэтти Оуэн, роженицы, обратившейся со странной просьбой об эпидуральной анестезии. Джеффри покачал головой, прекрасно понимая, что эта работа достанется ему: ни одного свободного анестезиолога, кроме него, в отделении сейчас не было. Остальные в этой смене уже заняты. Джеффри позвонил в родильную палату, чтобы узнать о состоянии пациентки, но ему сказали, что она еще не прибыла из приемного покоя.