Злыднев Мир. Дилогия
Шрифт:
– Сегодня вечером, по приказу Мэра, я обязан присутствовать на банкете в честь приезда посольства…., э-э-э…, какого-то захудалого южного царька…, не помню его имени. – В нарушение всяческих этикетов, голос Аттия Бузмы остановил Племянницу. – И если ты хочешь чтобы наш поединок состоялся, он состоится сейчас, или никогда.
– И почему же это «никогда»? – Опять с усмешкой спросила Безумная Племянница.
– Потому что я не приму вызова. – С такой же усмешкой ответил Аттий Бузма. – Поводов придумаю сколько угодно. Вплоть до не желания поцарапать Члена Высочайшей Семьи.
– И что тогда станет
– Да ничего ей не будет. – Рассмеялся в лицо наиболее вероятной Наследнице наш герой. – Моя слава и без того так раздута, что большинство жителей Империи верят, что я руками драконов, как курей душил. То что я не стал связываться с тобой, нисколько не умалит ее. Умный и так все поймет, а мнение глупцов никому не важно.
– А сам ты? – На сей раз без всякий усмешек спросила Племянница. – Что после этого ты сам будешь чувствовать?
– О Боги…, – Сквозь всхлипывания сдерживаемого смеха, сумел простонать наш герой. – Что я буду думать о себе, если откажусь драться с тобой? …. Ты хоть раз дралась в настоящем бою? Тебе хоть раз приходилось брать в руки меч или нож, для того чтобы спасти свою жизнь, а не прибавить весу своей репутации, или самомнению? – Нет. Никогда. А я веду эту битву с того момента, как научился ходить. Я начал убивать когда ты еще не перестала играть в куклы…. И в каждом из боев, моей единственной защитой, было мое желание и способность выжить…. Я дрался на поединках где нет правил и в уличных разборках, где рвут глотки зубами. Я схватывался грудь в грудь, и стрелял в спины, резал глотки спящим, и травил своих врагов ядом…. Так что вряд ли я стану что-то чувствовать, отказавшись от потешного боя с взбалмошной девчонкой, необычайно гордящейся тем, что научилась держать в руках меч.
– Тогда почему ты хочешь драться со мной сейчас? – Задала вопрос Безумная Племянница, и это было подобно точному удару в сердце. Ибо ответа на ее вопрос, Аттий Бузма не знал.
… Каково было его отношение к Безумной Племяннице, в свое время произведшей на него столь яркое, и почти в буквальном смысле слова, – сногсшибательное впечатление? – Аттий Бузма предпочитал об этом даже не думать…. Проще было заставить себя не думать о ней вовсе, чем думать о ее недоступности.
… Нет, зная нравы Высшего Света, он не сомневался, что при определенной настойчивости и удаче, он вполне может в один прекрасный миг оказаться в ее постели.
Но…. Но дикарь Эй, все еще сидевший в глубине натуры нашего героя, хотел большего. Он, своей звериной натурой сразу почувствовал, что эта самка должна быть его, и только его. Но цивилизованный, обученный, натренированный и вышколенный в Школе Ловцов Аттий Бузма понимал всю бессмысленность подобных мечтаний. И лучший способ держать в узде Эйя, был держаться подальше от Безумной Племянницы. Один раз ее безумие уже оказалось заразным для него. А безумие, это не то что мог позволить себе человек, идущий над пропастью по весьма тонкому канату, и одновременно уворачивающийся от летящих в него стрел.
«Жить как во Дворце» – эта поговорка, возникая во времена Второй Династии, и широко используемая в Городе до сих пор, означала отнюдь не благополучие и счастье. «Жить как во Дворце», – так ироничные горожане, называли состояние неопределенности и смертельной опасности. Ибо живущий во Дворце, все время играет в Опасную Игру, ставкой в которой может быть благосостояние, свобода, а то и сама жизнь. За свое недолгое пребывание во Дворце, Аттий Бузма уже успел увидеть, как внезапно исчезали вчерашние фавориты и любимчики. Чьи имена мгновенно забывались буквально на следующий день, превращаясь во что-то неприличное, о чем в достойном Обществе не принято говорить.
Аттий Бузма такой участи себе не желал. И потому старательно избегал встреч с объектом своих мечтаний, и даже мыслей о ней. Благо и она, была подчеркнуто вежливо-холодна, встречаясь с ним в коридорах Дворца или на аллеях парка, не позволяя себе даже обычных своих насмешек и оскорблений, которыми потчевала всю остальную публику.
Эйя это ранило. А Аттию Бузме приносило спокойствие.
И вдруг, в момент когда он был особенно слаб и уязвим, она вдруг решила проломить ледяную стену вежливости между ними, и вновь стать колкой, беспощадной…, и такой живой и желанной.
Итак, – почему же Аттий Бузма принял это вызов, и принял его именно сейчас? – Может потому, что именно сейчас задавленный алкогольными парами и отвращением к самому себе, цивилизованный, обученный, натренированный и вышколенный в Школе Ловцов Аттий Бузма был слишком слаб, чтобы противится воле дикого, не знающего иных правил и морали, кроме собственных желаний, сдерживаемых лишь инстинктом самосохранения, помоешного пса Эйя.
– Гимнастический зал там? – спросил он у своей противницы, показав пальцем на виднеющееся в конце аллеи здание. – Думаю, мы там найдем оружие мне по руке.
– Итак, в чем причина столь раннего переполоха? – Спросил Мэр, входя в Зал Справедливости.
…Ранним, переполох был исключительно по меркам Дворца и Северной Стороны. Для всей остальной Империи и солнца, уже изрядно перевалившего через зенит, – день был в самом разгаре. Но что такое, какое-то там солнце, по сравнению с самим Мэром? Однако Аттий Бузма, хоть и пребывавший в весьма помятом состоянии, как физическом так и моральном, тоже сильно удивился столь раннему переполоху. Учитывая что Мэр и сам пробыл на пиру почти до самого утра, – столь ранний подъем был явно не слишком уместен. Тем более, что его случай отнюдь не требовал такой поспешности, и вполне мог быть отложен на любое удобное для Мэра время, хоть до вечера, хоть на века. Именно этого больше всего и боялся Аттий Бузма, – быть брошенным в застенки, и забытым навечно.
Однако случилось действительно невероятное, – Мэр соблаговолил провести суд, совмещая его с первым завтраком.
– Итак, в чем причина столь раннего переполоха? – Спросил Мэр, входя в Зал Справедливости.
…Зал Справедливости, – тоже был странным выбором места для суда. Конечно, когда-то в прошлом он строился именно для этого. Но прошлое хорошо тем, что остается в прошлом. Теперь этот, сравнительно небольшой павильончик, давно уже в подобном качестве не использовался. Он просто физически не мог вместить всех тех, кто по долгу службы, или по собственному желанию обязан был присутствовать на Судах, которые подпадали под юрисдикцию самого Мэра. Вот и сейчас, несмотря на раннее утро, он уже был плотно забит зрителями в дорогих одеждах и оранжевых тогах Сенаторов.