Злыднев Мир.
Шрифт:
Но внимание на это я обратил уже в самом конце, когда мы уходили из пещеры. А тогда…, в первый момент…. К стыду своему, должен признаться, что на какое-то мгновение мой разум, и разум моих соратников помутился. Нас извиняет лишь то, что мы никогда раньше не видели столько золота… Я даже не видел столько железа, разом собранного в одном месте.
Вот уж никогда не подозревал в себе такого, но увидев золото, я затрясся, и пошел к нему, чуть ли не против собственной воли. Впрочем я был не одинок., – все мы тогда бросились к ближайшей спице и сбивая пальцы
И лишь потом, когда наши глаза немного привыкли к этому зрелищу, а боль в окровавленных пальцах, охладила наши мозги, – мы наконец прислушались к словам Хомяка, показавшего куда надо нажать, чтобы слиток сам вышел из креплений спицы.
– Я никогда не показывал это место никому из своих людей. – Уныло сказал мне Хомяк, когда спустя пару часов, набрав столько золота, сколько могли унести наши лошади, мы выбрались из пещеры. – Всегда оставлял их у дороги, и сутки добирался сюда один. Поэтому и успел забрать так мало….
Однажды меня попытались выследить, Я полдня плутал по лесу заметая следы, а потом вернулся, и попотчевал свою охрану отравленной кашей.
А потом мне пришлось копать яму для полтора десятка трупов……..
– Мои люди меня не предадут. – Высокомерно заявил я Хомяку. – Однако сильно призадумался. – Такая груда золота могла сбить с праведного пути даже стойкого фанатика. Потому с тех пор я старался не выпускать из своего поля зрения никого из этой десятки, и Молчуну приказал делать то же самое.
Четверо из них уже погибли в битве с войсками Клеста. Я этого не планировал. Честно.
…Да и невозможно было бы спланировать тот отчаянный прорыв конницы Клеста, которая ценой своей гибели, очистила ему дорогу к бегству.
…Я сам был на острие того прорыва, и сам бы мог пасть вместе с теми, кого после рейда за золотом, сделал своей личной охраной.
Но я этого хотел. Да признаюсь вам честно. Я мечтал, чтобы вся десятка, знающая такой опасный секрет полегла в ближайшей битве, – подарив мне спокойствие.
И потому моя совесть была неспокойна. Я почему-то был уверен, что кровь тех четырех, несмываемым пятном лежит на моих руках. И потому, предложение Толстобрюха, еще сильнее увеличить груз моих грехов, – было для меня особенно тяжело.
Но правитель должен поступать не так как хочется его совести, а так как подсказывает ему его разум. А с совестью, в конечном итоге можно и договориться.
Я знал это. Ибо уже договорился с ней об очень многом.
КУДРЯВЫЙ
Малыш как всегда указал правильно. Человек прошел именно там, куда он ткнул пальцем. Ну да ушел он недалеко, из-за елочек показались мои ребята. Он было шмыгнул назад, и тут-то я его палкой и огрел.
В общем, пока план Седого срабатывал так как надо.
….Оно конечно, Седой свинья редкостная. Но одного у него не отнять, – с ним не скучно. Мне даже просто наблюдать за его проделками занимательно, а уж участвовать
…. Иной раз клянешь себя за то что с Трехи ушел, а тут прискакивает этот раздолбай, и новую каверзу предлагает, похлеще прежних…. И в какое гавно его поганца не засунь, – он оттуда чистеньким выскочит, пахнущий розами и с чужим кошельком в руке.
.. Я ведь когда нас на той дороге окружили, я уж с жизнью напрочь распростился. Потому как с войском таким нам никак не сдюжить было, а намерения у них, по всему видать, серьезные были.
А этот хрен, не только из беды придумал как выпутаться, да еще и попутно к баронессе какой-то в постель залез и работенкой хитрой разжился.
Вот и новая его авантюра, у прежнего хозяина добычу спереть….
С одной стороны конечно боязно в господские разборки, да еще на таком высоком уровне лезть, а с другой, – интересно, что из этого выйдет.
Так вот я и размышлял, наблюдая из леса за одной хитрой деревенькой.
Волчица сказала что у Лисьего Хвоста есть тайное место, куда он всю свою наиболее ценную добычу свозит. И что девчонку он спрячет именно там.
Уж откуда эта Волчица, про тайное место узнала, я у Седого не спрашивал. Но мысль отнять нашу законною добычу у сволочи Лисьего Хвоста, мне нравилась.
Вот только деревенька эта, была совсем не простая. С виду и правда как обычный лесной хуторок выглядит, разве что дома тут повыше да покрепче обычных, и окошки у них больше бойницы напоминают. (Ну да в наше время это дело обычное). Даже пашня была запахана и огороды зеленели. Однако ежели присмотреться, сразу видно, что тамошние «крестьяне» с оружием не расстаются, а на крыше одного из домов, наблюдатель сидит. Да и сами дома, с сараями стоят так хитро, что штурмовать хутор можно только в двух-трех узких местах.
Седой с Рыжим прошлой ночью уже поближе к деревне ползали, и говорят что все подходы к ней, канавами изрыты, да всяких кольев в траве понатыкано, чтобы нельзя было деревню внезапным наскоком взять.
В общем, орешек крепкий. Особенно ежели не знать про то что это орешек, и сунуться просто по дури.
Потому Седой опять нарядил Щегла в его прежние доспехи, взял с собой всех наших что на лошадях были. И все из себя расфуфыренные, подъехали они к хуторку этому, и Щегол давай орать, что мол знает что тут удерживается сын барона Ворона. Чтоб значит, ему его выдали, а не то он начнет хутор штурмовать. Что мол сроку им до следующего дня, а иначе он всех зарежет.
Ну и потом опять в лес удалился. Седой велел карусель сделать. В том месте где тропинка к краю леса подходила и была хорошо видна из замка, наши ребята стали вроде как по кругу бегать, чтобы было видно как они идут к замку, но не видно как возвращаются. Так что думаю, – сейчас наши враги уверенны, что нас тут никак не меньше сотен пяти собралось.
А ближе к ночи, Седой с частью отряда разожгли в лесу и на поляне множество костров, А я, и еще пара десятков вояк наших, обошли хутор стороной, и в лесу в засаду сели.