Злые происки врагов
Шрифт:
Я неловко отшутилась и перевела разговор на другое. В. покорно переключился, но стал печальным и отвечал немного невпопад. А под конец, сажая меня в такси, сказал: «Ты все же подумай над моим предложением, ладно?»
Я обещала.
Следующие несколько записей ничего нового не прибавили. Анна Леонидовна упоминала о своих встречах с В. — он водил ее в ресторан, в театр, приглашал к себе домой — и коротко перечисляла темы их бесед. Именно перечисляла, не рассказывала подробно. «Говорили о Прусте. Я признала, что нахожу его скучным. В. пообещал принести ''Беса в крови''».
14 апреля Уварова снова выплеснула свои сомнения на страницы дневника.
Не знаю, что и думать. Господи, как хочется поверить, что все это правда. Что ему действительно нужна я, моя любовь и ничего больше… В. деликатно молчит, не возвращается больше к нашему разговору. Дает понять, что инициатива теперь должна исходить от меня. А я… я не могу поверить. Вчера звонила ему на работу. Придумала какой-то нелепый предлог, а сама просто хотела проверить… Если он догадался… Но, в конце концов, он же должен понять, что я ничего о нем не знаю! Секретарша просила перезвонить через полчаса — В. был на совещании. Перезвонила. Он вроде бы обрадовался мне, хотя предлог я придумала смехотворный. Договорились о встрече на завтра.
15 апреля.
Ну вот, я себя выдала! Сама не знаю, как вырвалось: «Я ничего о тебе не знаю». У В. окаменело лицо. «Что ты хочешь обо мне знать? Тебе показать документы? Справку о том, что я не был под судом? Хочешь поговорить с моими коллегами, с соседями? Увидеть мой банковский счет? В чем дело, Аня? В чем ты меня подозреваешь?» Я стала сбивчиво объяснять, что он ни с кем меня не знакомит. В. меня перебил. «Но ведь и ты меня тоже, Аннушка. Я никогда не думал, что для тебя это важно. Честно говоря, мне не хотелось никому тебя показывать. Нет, дело вовсе не в том, о чем ты подумала. Помнишь, я рассказывал тебе о своей невесте? Я демонстрировал ее всем, кому можно. Я сиял от счастья и гордости, мне хотелось, чтобы все мне завидовали. Чем все кончилось, ты знаешь. Теперь я суеверен. Боюсь людской зависти. Но если ты хочешь, готов рискнуть. С кем из моего окружения ты бы хотела познакомиться?»
И я дала задний ход. В. прав, я тоже никому его не показывала. И не хотела показывать. Да и кому? Нашим школьным кикиморам? Чтобы они шушукались и хихикали у меня за спиной? Но он-то может не опасаться шушуканий! Хотя… Да, из-за такой подружки его вполне могут поднять на смех.
Он понял, о чем я думаю. И сказал: «Давай в ближайшие выходные я устрою вечеринку, позову коллег, приятелей… Друзей-то у меня нет, так уж вышло… И представлю им тебя, хорошо? А потом отвезу тебя к маме и отчиму».
Я отказалась. «Почему, Аннушка? Я же вижу, тебя тяготит ореол псевдотаинственности, который создался вокруг меня сам собой. Мы должны его развеять».
Но я уже почувствовала его правоту. Пусть это глупый предрассудок, но показывать свое счастье другим не стоит. Люди всегда все умудряются опошлить и испортить. Мы поменялись ролями. Теперь я говорила о своем нежелании открывать
Через два дня твердыня пала. Анна Леонидовна согласилась стать женой В.
Он поцеловал мне руку, потом посмотрел в лицо, и я увидела, что у него в глазах стоят слезы. Наверное, я все-таки идиотка, но мне самой захотелось реветь. Он первым взял себя в руки и избавил нас обоих от постыдной сцены. «Поехали в ресторан, мы обязаны выпить шампанского!» Но мы никуда не поехали… Через два часа В. все-таки сходил за шампанским. Мы пили в гостиной, на ковре. Залили ковер вином и заляпали воском. Господи, неужели это все происходит со мной?
«Аннушка, я хочу кое-что тебе сказать. Владелец нашей фирмы предлагает мне стать его компаньоном. У меня пока нет нужной суммы, но через полгода я ее наберу. Ты подождешь полгода, родная? У меня очень хорошая зарплата, но пока придется копить, я не могу содержать жену. Не спорь, я знаю, что ты скажешь! Да, ты привыкла жить на учительские гроши, но я не хочу, чтобы у нас все начиналось со счета копеек. Я намерен показать тебе мир, одеть тебя, как королеву, завалить подарками, нанять прислугу, чтобы ты не возилась с кастрюлями и тряпками. Прошу тебя, не отказывай мне в такой радости». В. не позволил мне возможности возразить. В буквальном смысле слова заткнул рот. Поцелуем.
Две следующие записи просто сообщали о том, что Анна Леонидовна счастлива.
Запись от 22 апреля состояла из единственной строчки.
Я решила отдать В. деньги.
В последний раз Анна Леонидовна обратилась к дневнику 25 апреля.
Мы поссорились. Услышав про деньги, В. потемнел лицом. «Так вот чего ты боялась! А я-то никак понять не мог!..» И процедил сквозь зубы: «Нет, Анна, я к твоим деньгам не притронусь!» Я начала его уговаривать, и он на меня накричал. «Чтобы ты потом всю жизнь терзалась, не женился ли я на тебе из-за тридцати сребреников? Не смей больше говорить мне про свои деньги!» И ушел не простившись. Я проплакала всю ночь. Как он не понимает: я не могу ждать полгода! Мне уже тридцать восемь, а я хочу иметь детей!
Санин нетерпеливо перевернул оставшиеся страницы. Пусто. Он уставился в пространство. Уварову нашли мертвой в ночь с 28 на 29 апреля. Можно, конечно, допустить, что произошел окончательный разрыв с женихом, и она приняла яд, считая жизнь конченой. Но тогда возникает вопрос: где деньги? Деньги, которые она предлагала своему В.? Сумма, судя по всему, должна быть немаленькая. В квартире Уваровой не нашли ни наличных, ни банковской книжки. Обстановка вполне соответствовала учительской зарплате… Ни у кого даже и мысли не возникло о каких-то деньгах…
Санин посмотрел на кузину Уваровой, которая терпеливо ждала, когда он закончит чтение.
— О каких деньгах идет речь?
— Не знаю. Но, думаю, Анна продала материнскую квартиру. У тети Оли была большая однокомнатная квартира на Остоженке.
Так-так… Большая однокомнатная квартира в центре могла потянуть тысяч на сорок. В твердой американской валюте. Андрей Юрьевич уже не сомневался, что имеет дело с убийством. Правда, его несколько смущала предсмертная записка… Но там не было подписи. Стало быть, убийца мог заполучить ее при помощи какой-нибудь хитрости.