Злые происки врагов
Шрифт:
Перспектива вновь увидеть Прошку не привела Куприянова в восторг. Он даже не сразу нашел в себе силы кивнуть. Но все-таки кивнул.
— Марк! — крикнула я. — Хочешь послушать про убийство?
Дверь кухни с грохотом врезалась в стену. Первым в гостиной появился, естественно, Прошка.
— Что за свинская дискриминация? Я тоже хочу послушать про убийство!
— Ты не можешь, — сказал Марк, появившийся следом. — Люди с недержанием речи слушать не способны.
— Это у меня-то недержание речи?! Да из меня клещами слова не вытянешь!
— Кому, интересно, придет в голову такая фантазия? — удивился Генрих.
Куприянов откашлялся.
— Если позволите, я начну. В субботу, первого августа
— А кто звонил, неизвестно? — спросил молчун-Прошка.
— Нет. На дачу Анненский не вернулся. Сначала ни жена, ни гости не всполошились. Решили, что хозяин остался ночевать в городе, — уехал-то он на ночь глядя. Но на следующее утро жена попыталась до него дозвониться и не смогла. Мобильный был отключен, а дома и в офисе никто не отвечал. Тогда она вспомнила, что муж сел за руль в подпитии и встревожилась. Позвонила в справочную по несчастным случаям — безрезультатно. Часа через два ее беспокойство переросло в нешуточную тревогу, и один из гостей отвез ее в город. Сначала домой, потом в контору Анненского. Контора у него в небольшом особнячке, который арендуют еще четыре фирмы. Сторож — один на все здание. Жена и гость поговорили со сторожем и выяснили, что Юрий Львович накануне не приезжал. Мало того, туда никто не лазил — сторож продемонстрировал запертую стальную дверь и совершенно неповрежденные решетки на окнах. Тогда жена Анненского обратилась в милицию. Ее тогдашний спутник, приятель мужа — очень влиятельное лицо. Он добился, чтобы исчезновением Анненского занялись немедленно. Первым делом вызвали секретаршу Юрия Львовича и открыли контору. Секретарша осмотрела приемную, кабинет и уверенно заявила, что с вечера пятницы там никого не было. Она уходила последней и именно в таком виде оставила помещение. Оперативник, которому поручили дело, забрал из кабинета Анненского еженедельник и записную книжку, поговорил со сторожем, после чего поехал осматривать квартиру. Там тоже ничего подозрительного не нашли. Жена Анненского не могла сказать наверняка, ночевал ли муж дома. Она живет на даче и в городской квартире была больше недели назад. Но, судя по слою пыли и прочим мелким деталям, хозяин в субботу домой не заезжал.
Анненского обнаружили вчера ночью в районе, куда его не могли привести дела, в полуразрушенном доме. Там начали капитальный ремонт, сломали перекрытия, а потом приостановили работы. Время от времени туда забредают переночевать бомжи — редко, только когда идет дождь, потому что в доме настоящая свалка плюс бесплатный общественный туалет. Так вот, ночью, если помните, прошла гроза и загнала спавшего неподалеку бомжа под крышу. В темноте тот долго не мог найти себе местечка, — кругом битый кирпич, стекло, ржавое железо, — потом нашарил кучу какого-то тряпья и прилег, но тут же вскочил и с воплем побежал прямо под ливень.
Бомжа остановила проезжавшая мимо патрульная машина. Оказалось, что он прилег отдохнуть на кровавое месиво. Именно так, телом останки назвать невозможно. Покойника несколько раз переехали машиной. От лица вообще ничего не осталось. Ну как, Варвара Андреевна, вас удовлетворяет такая кончина господина Анненского?
Подлый прием. Я посмотрела на Куприянова осуждающе.
— Бьете ниже пояса?
— А как вы узнали, что это Анненский? — спросил Генрих. Добрая душа, он наверняка хотел отвлечь меня от угрызений совести, которых я не испытывала.
— Жена опознала. И друг. Лица им, естественно, не показывали. Но у Анненского были особые приметы. Очень крупные, своеобразной формы оспины от прививки на правом плече, сросшиеся второй и третий пальцы ног, родимое пятно на бедре. Ну, и, понятно, еще одежда. Вернее то, что от нее осталось.
— Документов при нем, конечно, не было?
— Конечно. Когда Анненского опознали, дело передали нам, на Петровку. Опять влиятельный друг постарался. Мы поехали с обыском в контору и обнаружили там хитро припрятанную картину. Мой коллега сразу узнал вас, Варвара Андреевна. Кстати, зачем вы подписываете картины, если не выставляете их? Для потомства?
Я покраснела. И разозлилась.
— Да. Хочу облегчить задачу будущим экспертам. Чтобы не мучились, отбраковывая многочисленные подделки.
— Понятно. И вот я здесь. Кстати, вы водите машину?
— Вы прекрасно знаете ответ. Вожу. Но сейчас машины у меня нет.
— Ну, это неважно. Анненского переехали его собственной «Тойотой». Машину бросили неподалеку.
Я хмыкнула.
— Вы намекаете, что я переехала Анненского, оттащила его окровавленное тело в бесхозный дом, — между прочим, Юрий Львович был весьма солидной комплекции, — а потом добралась до дома на метро? Не слишком благоразумно, вам не кажется? Перетаскивая тело, я могла испачкаться в крови и должна была заранее предусмотреть такой вариант. Кровавая женщина в общественном транспорте даже в наш равнодушный век рискует привлечь к себе внимание.
— Вы могли одолжить машину у знакомых.
— И тем самым разрушить свое и без того хлипкое алиби? Вы еще скажите, что я могла заказать по телефону такси — до места казни и обратно. Кстати, а как я заманила Аннненского к месту казни? В контору — понятно. А в район заброшенного дома? Смотрите, Анненский сломя голову мчался в свой офис, чтобы проверить, на месте ли какие-то документы, так? Туда он, по словам сторожа, не добрался. Как вы себе представляете мои действия? Голосую на дороге, говорю: «О, какая встреча! Да плюнь ты на свои бумажонки, голубчик, давай лучше прокатимся до того симпатичного домика! А теперь выйди на минутку из машины, пупсик, я хочу сделать тебе сюрприз». Так, что ли? Вы не думаете, что если уж Анненский бросил своих влиятельных гостей и рванул на ночь глядя в Москву, то эти документы были для него чертовски важны? И вряд ли мне удалось бы сбить его с курса, строя глазки или заговаривая зубы.
— Но ведь убийце это как-то удалось.
— Значит, убийца знал Анненского гораздо лучше, чем я. Или у него были очень веские доводы. Вроде огнестрельного оружия. Тогда самое сложное — остановить машину. Потом тыкаешь пушку под нос и берешь командование парадом на себя. Кстати, опережая ваш вопрос, — у меня нет огнестрельного оружия. И никогда не было. Правда, это, наверное, сложно доказать.
— Кстати, мне не понятно, почему вы так вцепились в Варьку? — влез Прошка. — Этот Анненский был юристом. К тому же нечистым на руку, судя по краже картины. Наверняка у него была уйма скользких дел и сомнительных знакомых. У вас огромный простор для деятельности. Непаханная целина версий. А вы на всякую мелочовку размениваетесь.
— Спасибо тебе за участие, дорогой, — прошипела я. — И отдельное спасибо за «мелочовку».
— А ты мнишь себя крупной специалисткой-мокрушницей? Ну извини, что задел твою профессиональную гордость.
Куприянов встал.
— Последний вопрос, Варвара Андреевна. Анненский не оставлял вам номер своего телефона?
На миг меня охватило искушение ответить «нет». Потом я молча пошла в спальню, достала из стола жестяную шкатулку, принесла в гостиную и довольно быстро откопала нужную визитку.