Злые происки врагов

Клюева Варвара

Я вытаращила глаза и, не успев подумать, выпалила:

— Как?! А у кого же она теперь живет?

Анна Романовна не заметила моей бестактности.

— Живет-то она все там же. Первый муж ей квартиру оставил. Очень порядочный человек. И чего они не поделили? Я его любила, как сына. Золотой человек, не то что второй зять. Актеришка! Я плакала, умоляла ее не выходить за него. С актером разве нормальную семью создашь? Они жен как перчатки меняют. Не послушалась. Свадьбу закатили на четыреста персон, три дня дым коромыслом, а чем все кончилось? Ну ладно, бог даст, все еще образуется. Нынешний ее кавалер производит очень положительное впечатление. Кстати, с ним-то Геленочка и уехала отдыхать. К его друзьям на дачу.

Я немного

оживилась. Дача — не Сейшелы. С дачи всегда можно на денек в Москву смотаться.

— А где это, вы не знаете?

— Ох! Она говорила, да я запамятовала. По-моему, под Переславлем-Залесским.

Переславль — это уже хуже. Далековато, чтобы на денек мотаться.

— Может быть, там есть телефон? Гелена вам не говорила?

— Телефон у нее самой есть, мобильный. Запиши, если хочешь. Но, боюсь, толку не будет. Геленочка грозилась его отключить, чтобы отдыхать не мешали. А то, говорит, начнут с работы звонить: «Где взять то? Как сделать это?» — задергают, в общем.

Но я все же записала номер мобильного. И поспешила откланяться. Впрочем, «поспешила» звучит как насмешка. Церемония прощания заняла не меньше часа.

Глава 3 

Домашний телефон Гелены не отвечал. По мобильному бездушный голос сообщил, что абонент временно недоступен. Я положила трубку и начала было раздеваться, чтобы принять душ, но застыла посреди комнаты, так и не стянув майку. А ведь вчера, когда я высунув язык корпела над макетом, был еще один звонок. И тоже от бывшей одноклассницы. От Надьки Денисовой. Она позвонила около трех часов дня и спросила, буду ли я вечером дома и не жду ли гостей. Мне было не до разговоров, поэтому я лаконично ответила «да» на первый вопрос и «нет» — на второй, даже не полюбопытствовав, зачем ей эти сведения. И почему она вдруг прорезалась после нескольких лет молчания. Надежда, видно, поняла, что я не расположена к светской беседе, и торопливо спросила, нельзя ли ей ко мне зайти. Я надеялась закончить работу часам к восьми, поэтому ответила утвердительно, предупредив, что до восьми буду занята. Она сказала, что в любом случае собиралась нагрянуть не раньше девяти-десяти, и поинтересовалась, до какого часа я принимаю визитеров. «До четырех утра», — ответила я, добавила: «Приходи» — и собралась повесить трубку, но Надежда еще успела сказать:

— Если получится. Ты специально не жди.

Я и не ждала. Честно говоря, я тут же забыла о звонке. Настолько забыла, что и после утреннего звонка Гели у меня в памяти ничего не шевельнулось. А ведь совпадение было удивительным. С промежутком в несколько часов я понадобилась двум бывшим одноклассницам — подруге детства и старой врагине, с которыми до вчерашнего вечера не общалась минимум года два. Обе пожелали срочно меня видеть, но ни одна на встречу не явилась. Так, может, Надька в курсе, что происходит?

Я выдернула ящик стола, вывалила содержимое на кровать и закопалась в нем, выискивая «консервную» записную книжку. Туда я периодически вносила номера телефонов, которые еще могли пригодиться, но с обладателями коих я по разным причинам перестала регулярно общаться. В «действующей» записной книжке для них просто не хватало места.

Ага, вот она! И телефон Надежды здесь. Только бы она оказалась дома!

Гудки, гудки… Ну конечно! Станет мать троих детей торчать летом в Москве! Стоп, но она же собиралась вчера ко мне! Значит, была в Москве…

— Алло?

— Надежда? Господи, ну наконец-то!

— Варька, ты? Слушай, я уже дверь за собой закрыла, из-за тебя пришлось возвращаться. Дурная примета, между прочим. У тебя горит? А то я должна Павлушку в поликлинику вести.

— Что с ним?

— Да ничего особенного. Скоро в школу, нужно справки собирать.

— Нет, у меня не горит, только ответь, пожалуйста, на один вопрос: зачем ты вчера собиралась зайти? Просто повидаться или по делу?

— Зайти? Куда зайти?

— Ко мне, ясное дело! Черт! Ты хочешь сказать, что не звонила?

— Тебе? Нет. Меня вчера и в Москве-то не было. Мы с Павлушкой только час назад приехали с дачи.

— Надька, ты меня не разыгрываешь? Пожалуйста, это очень важно!

— Нет, конечно. — Надежда встревожилась. — Что произошло? Тебе передали, что я звонила?

— Не передали. Какая-то дрянь позвонила, выдала себя за тебя, сказала, что зайдет вечером.

— И что?

— И ничего. Не зашла.

— Господи, как ты меня напугала! Я уж думала, у тебя случилось чего. Как же ты могла перепутать меня с какой-то дрянью? Голос забыла?

— Надька, твой голос только глухонемая не подделает. Ты говоришь, словно медвежонок из мультфильма. Подпустить немного ворчливости, и готово дело.

— Ну уж! — обиделась Надежда. Потом, подумав, согласилась. — А может, ты и права. Тем более, что мы с тобой уже бог знает сколько не болтали. Знаешь, что? Это знак. Давай я действительно к тебе сегодня вечером зайду. Или лучше ты ко мне. Тебе проще.

— Я подумаю. Ладно, идите в свою поликлинику. Позже созвонимся.

Та-ак! История пахла все дурнее и дурнее. В том, что Надежда меня не обманывает, я не сомневалась. А значит, вчерашнему звонку существует единственное объяснение: кто-то хотел убедиться, что рано утром я буду дома, причем одна. Иначе говоря, что утренний звонок достигнет цели. Какой? Элементарно, Ватсон! Цель — заманить меня в квартиру, где я должна обнаружить труп. Без свидетелей. Значит, меня все-таки хотели подставить. Кто? Я уже засомневалась, что звонила Гелена. Выходка, прямо скажем, в ее духе, но теперь я бы не поручилась, что это была она. И дело даже не в том, что в последний раз мы с ней разговаривали два с половиной года назад. Звонившая дамочка непрерывно рыдала — как тут узнаешь голос? Опять-таки Гелена, по словам ее маменьки, наслаждается отдыхом где-то на просторах Ярославской губернии. Конечно, она могла на пару дней отлучиться в Москву, вляпаться в историю с трупом, втянуть в нее меня и вернуться в Переславль догуливать отпуск, но мне в это слабо верилось. Позвонить мне один раз спонтанно, из чистой вредности Геля еще могла, но два звонка подразумевали продуманный замысел. А какой, к черту, продуманный замысел, если мне оставили такую свободу маневра? Я имела полное право уйти из дома спозаранку, или послать Гелю куда подальше, или прихватить с собой по дороге целую толпу свидетелей, или не войти в квартиру, увидев ключ, что, собственно, и произошло, или… Стоп, это я уже пошла по второму кругу. Как ни крути, вывод один: повесить на меня преднамеренное убийство совершенно постороннего мне человека не было ни малейшего шанса. Так чего эти неизвестные хотели добиться? Ничего не понимаю! Нет, пора принять холодный душ и выпить крепкого кофе…

Я сорвала с себя остатки одежды, протянула руку к халату и тут же раздался телефонный звонок. Вообще-то по правилам, которые я сама для себя установила, мне полагалось дождаться, пока включится автоответчик, опознать звонившего, решить, хочу ли я с ним общаться, и только потом, если решение будет положительным, снять трубку. Но утренние события настолько выбили меня из колеи, что я изменила правилам.

— Слушаю.

— Клюева? Варвара Андреевна?

— Да.

Телефонная трубка вдруг взорвалась:

— Ты что творишь, твою мать! Я тебя предупреждал, чтобы ты больше не смела вертеться рядом с трупами? Ты что (трам-тарарам), под монастырь мой отдел подвести хочешь?!

Я обомлела, потом узнала голос, перепугалась и жалко проблеяла:

— Я… я не вертелась. — Тут меня охватила злость — моя обычная реакция на испуг. — И вообще, кто дал вам право разговаривать со мной в таком тоне? Я что-то не помню, чтобы позволяла вам обращаться ко мне на «ты». Но раз вы приняли решение в одностороннем порядке, будем блюсти паритет. Иди ты на… — И я швырнула трубку. Потом повернулась и пошла в ванную.