Злые происки врагов

Клюева Варвара

Но сказать, что мы начали относиться друг к другу с симпатией, было бы большим преувеличением. Гелена с упорством, достойным лучшего применения, продолжала подстраивать мне мелкие пакости, а я не могла отказать себе в удовольствии платить ей той же монетой. Она настраивала против меня учителей и благоволящих к ней одноклассников, я подлавливала благоприятный момент и провоцировала ее проявить ту самую внутреннюю сущность, которую она старательно прятала от мира. Она писала на меня эпиграммы (некоторые, надо признать, были весьма удачными), я рисовала на нее карикатуры (тоже недурственные).

Она, пользуясь чисто женскими приемчиками, обольщала моих друзей. Я наградила ее ненавидимым ею имечком Геля. Она терпеть не могла, когда ее называли Леной — Лен в нашем классе было аж пять. И как-то раз, когда она, по обыкновению, возмутилась этим обращением, я во всеуслышанье предложила другой уменьшительный вариант. И Геля, к ее неподдельной ярости, приклеилось к ней намертво.

Наша бескровная вендетта закончилась после восьмого класса, когда я перешла в матшколу. Потом, изредка встречаясь во дворе, мы обменивались шпилькой-другой и расходились, тут же забывая о встрече. После школы я поступила на мехмат, а спустя год съехала от родителей, и несколько лет мы с Гелей практически не виделись, не считая парочки случайных встреч в главном здании МГУ (Гелена, как выяснилось, поступила на филфак). Позже мое семейство в полном составе отбыло зарубеж, и я вернулась в отчий дом, но Геля к тому времени давно переехала к мужу. Последний раз я видела ее… да, два с половиной года назад — она приезжала поздравить свою маменьку с Новым годом. Мы встретились у магазина и обменялись парой слов. «Ты, как, замуж еще не вышла?» — поинтересовалась она с гаденькой усмешечкой. «Да вот, собираюсь в Тибет — пятого мужа присматривать. Четверо, остолопы, никак с хозяйством не справляются». На том и разошлись.

Все это я вспоминала, медленно бредя через двор к остановке троллейбуса. Откровенно говоря, уезжать мне не хотелось. История со звонком и торчащим из замка ключом разожгла мое любопытство. С другой стороны, возвращаться к квартире — глупость несусветная. С гадюки Гели станется впутать меня в какую-нибудь скверную историю. Да, но как прикажете поступить с собственным любопытством?

Я задумчиво обвела двор глазами. И увидела их…

Мысли о Гелене, звонке и ключе тут же вылетели у меня из головы.

Глава 2 

В первую минуту я, признаться, обратила внимание только на ирландского сеттера, выскочившего из-за угла и припустившего к помойке: собаки — моя слабость. Когда следом за сеттером показалась худая сутулая фигура, я даже не удостоила ее взглядом. До тех пор, пока не услышала:

— Полноте, сэр Тобиас! Джентльмену ваших кровей не пристало рыться в отбросах.

Уже одного обращения на «вы» было достаточно, чтобы сразить меня наповал. А интонация!.. Мягчайшая ирония, легкое порицание и явное уважение. ОН действительно относился к псу, как мог бы относиться английский джентльмен старых добрых времен к своему высокородному другу. Ну, в данную минуту, к высокородному другу, совершившему досадную, но извинительную оплошность. И, самое поразительное, — собака повела себя соответственно. Бросила на спутника короткий извиняющийся взгляд, махнула хвостом и тут же отбежала от помойки.

Я проработала в собачьем питомнике не один год и прекрасно представляю себе, чего стоит добиться ТАКОГО послушания. Если собака реагирует не на крик, не на угрозу в голосе, а всего лишь на мягкий упрек, это означает, что хозяин ангельски терпелив, что он никогда не прибегал к таким средствам воспитания, как строгий ошейник или, упаси боже, плетка. Это означает, что собака всей душой любит хозяина, более того — безоговорочно признает его авторитет, видит в нем вожака. И если собака — кобель, то хозяин должен быть почти богом.

Я устремила на богоподобное существо благоговейный взгляд. Не могу сказать, что внешность у него тоже была богоподобной. Узкое, вытянутое лицо, близко посаженные глаза, тяжеловатый для такого лица нос, слишком тонкие губы… Но внешность уже не могла меня обмануть. Я знала, что вижу перед собой самого лучшего, самого очаровательного, самого прекрасного мужчину в мире!

Он повернул голову и поймал мой взгляд. По лицу небожителя пробежала какая-то рябь, он подался назад, потом, постояв в нерешительности, двинулся ко мне.

— Покорнейше прошу меня простить, сударыня. Мне показалось, будто вы… э… словом, чего-то от меня ждете.

Удивительное дело, но в его устах анахронизмы типа «покорнейше прошу» и «сударыня» звучали совершенно естественно.

— Нет, — ответила я, глядя ему в глаза. — Я ничего от вас не жду. Просто меня угораздило в вас влюбиться, но это не предполагает никаких действий с вашей стороны. Честно. Можете смело повернуться, уйти и забыть о нашей встрече.

На скулах моего кумира появилось два ярких пятна.

— Честно говоря, я э… не знаю, что полагается говорить в таких случаях. Весьма польщен? Глупо, да? Вы оказали мне великую честь? Хм! Я просто теряюсь…

— Извините, я не хотела вас смутить. Пожалуй, мне лучше уйти.

С этими словами я повернулась и пошла к остановке, ругательски ругая себя в душе за идиотское поведение. Кто меня дернул резануть ему правду-матку? Зачем мне понадобилось вгонять в краску хорошего человека? С другой стороны, откуда мне знать, как ведут себя в таких случаях светские дамы? Я — не светская дама, и в таком положении оказалась впервые…

— Постойте!

Он догнал меня у самой остановки. Следом налетел сеттер, обнюхал меня и ткнулся головой под ладонь, выпрашивая ласку.

— Я не могу вас так отпустить… иначе мне не будет покоя… Вот и сэр Тобиас того же мнения, правда, старина? Обычно он очень сдержан с новыми знакомыми, а тут… Сами видите. Позвольте представиться. Обухов Евгений Алексеевич.

— Варвара. Варвара Андреевна Клюева.

— Очень рад. Простите, Варвара Андреевна… или лучше Варвара?

— Варвара привычней.

— Понятно. Конечно, вы так молоды…

— Не так уж. Но это неважно.

— Да, да, конечно. Так вот, Варвара, я хотел бы пригласить вас на чашку чая. Если вы торопитесь, можно в другой день. Когда вам будет удобно. Или я… э… слишком напорист?

— Ну, после моего заявления вам в любом случае не удастся выглядеть слишком напористым, Евгений Алексеевич, — засмеялась я. — Даже если вы набросите мне на голову мешок и потащите на чаепитие волоком. А что касается вашего первого вопроса, то я не тороплюсь и с удовольствием принимаю ваше приглашение.