Злым ветром

Адамов Аркадий Григорьевич

Но Светка даже розовеет от возмущения, и глаза ее становятся совсем уже сердитыми.

— Не смейся, пожалуйста, — резко говорит она. — Это вовсе не смешно. Оказывается, у Игоря кто-то есть, какая-то женщина? Которую зовут Лена? И это ты их познакомил? Как тебе не стыдно.

— Ну это уж неправда, — смущенно возражаю я.

Смущение мое объясняется тем, что ту девушку действительно зовут Лена и я ее знаю. Все остальное, конечно, Алка выдумала. Непонятно только, откуда она узнала про Лену, ведь Игорь ей ничего не говорил.

— Что именно неправда? — сердито уточняет Светка.

— Что я их познакомил.

— А

остальное?

— Остальное правда, Светка.

— Почему же ты мне ничего не рассказывал?

— Потому что сам Игорь рассказал мне об этом только вчера, когда мы летели в самолете.

— Неправда! Ты знал это давно.

— Раньше я только догадывался.

— Почему же ты не рассказал мне о своих догадках?

— Потому что это несерьезно.

— Нет, Витик, это очень серьезно, — Светка хмурится и качает головой. — Разрушить семью легко, а вот сохранить… Тут и должен помочь настоящий друг. И потом я думаю, что та женщина поступает нечестно. Она ведь знает, что у Игоря семья, ребенок. Как же можно?

— Я не знаю, как это можно, — тоже хмуро отвечаю я. — Я знаю только, что нельзя в такие дела вмешиваться, пока тебя не попросят.

— Вот Алла меня и попросила.

— Что она попросила?

— Поговорить с тобой. Чтобы ты повлиял. Ты же самый близкий его друг.

— Светка, это же смешно.

— Смешно? — И на глазах у Светки неожиданно наворачиваются слезы. — А Димку оставлять без отца тоже смешно? — И еле слышно добавляет: — Я знаю, как без отца…

Тут я не выдерживаю, придвигаюсь к Светке и молча обнимаю ее. Она на секунду замирает, потом отталкивает меня.

— Димка не спит по ночам, — говорит она, и губы ее дрожат. — Просыпается, вскрикивает, зовет отца. Это ты знаешь?

— Да. Игорь мне об этом сказал. Ночью. В гостинице. Он тоже не спал.

— Вот видишь.

— Но тут виновата Алла. Она все время внушает Димке: «Твой папа плохой, он нас бросает, попроси папу остаться». Ну не дура, скажи?

Я не могу скрыть свое раздражение.

— У нее пропала гордость, — огорченно отвечает Светка. — Она слишком любит Игоря. Разве можно ее за это обвинять? Она его любит, пойми!

Мне начинает казаться, что Светка сейчас воюет не только за Аллу и страшно ей тоже не только за нее. И мне становится не по себе, становится почему-то холодно и тоже страшно.

— Нет, — убежденно говорит Светка, — во всем виновата та женщина. Недавно я прочла рассказ, где женщина отвергла женатого человека, который ее давно любил и которого она любила, и сохранила ту семью. Хотя жена у него была отвратительная.

— Ну и что хорошего? — И я вспоминаю этот рассказ. — Заставила его всю жизнь мучиться, жить без любви. И себя лишила ее. Слава богу, это очень мало похоже на правду.

— Да, мало похоже, — грустно соглашается Светка.

Некоторое время мы молчим. Я закуриваю и снова начинаю чувствовать, как устал за сегодняшний день.

— Что же будет? — спрашивает Светка, глядя куда-то в пространство. — Неужели ничего нельзя сделать?

Я снова не выдерживаю, обнимаю, прижимаю ее к себе, словно пытаясь защитить от чего-то. Светка на этот раз не вырывается.

— Мне страшно, — шепчет она и зябко поводит плечами.

И мы снова молчим. Долго молчим. Мы думаем об одном и том же. Может быть, впервые мы думаем об этом так серьезно. И одновременно я думаю об Игоре, о том, как же ему поступить, на что решиться. Я же его люблю, этого молчаливого и упрямого типа. Поэтому я невольно думаю сразу и о нем, и о нас со Светкой.

Кто-то из папиных друзей однажды сказал: «Порой я вдруг начинаю мыслить двухслойно. И тогда не могу сосредоточиться. Для ученого весьма нежелательное состояние». После этого сколько раз я себя ловил на том же. Вот и сейчас так, но думать мне это не мешает, серьезно думать.

Неужели и мы со Светкой, и вообще никто и никогда не гарантирован от того, что случилось у Игоря? Неужели Светка когда-нибудь вдруг так полюбит другого, что сегодняшняя ее любовь покажется ей пустяком или даже еще хуже — мукой? Или я, например? Невероятно! И так ужасно, что я не могу себе представить что-либо подобное. Но, в общем-то, большинство или по крайней мере многие находят же друг друга на всю жизнь. И счастливы. Вот хотя бы мои родители. Но разве я знаю, как они прожили все эти годы? И может быть, их друзья им тоже когда-то помогли? Но как я могу помочь Игорю? Уговорить остаться? Это будет правильно, если все случившееся с ним — минутное затмение. А если нет? И я, допустим, его уговорю. Скажет он мне потом спасибо? Разве можно всю жизнь прожить с женщиной без ощущения радости от этого, только с мыслью, что так надо, что ничего не поделаешь? Всю жизнь!.. Нет, невозможно. И недопустимо! Даже дети, по-моему, почувствуют всю фальшь такой семьи. Нет, жить надо по-любви и только пока она есть. А это может продолжаться всю жизнь, я уверен в этом. Надо только сделать очень верный выбор.

Я чуть-чуть отстраняюсь и смотрю на Светкин тонкий профиль, ловлю непривычно задумчивый взгляд и переполняюсь нежностью до дрожи в пальцах. Я в силой прижимаю Светку к себе и шепчу ей на ухо:

— Не могу без тебя жить, слышишь?

Светка молчит, но я чувствую, что она улыбается, и еще я чувствую, что она думает сейчас то же самое.

Звонит телефон. Светка неохотно отрывается от меня и сползает с тахты.

— Наверное, Зоя, — говорит она.

Но оказывается, просто ошиблись номером. Это теперь случается почему-то очень часто. И Светка терпеливо объясняет кому-то, что это не больница, а частная квартира. И наконец вешает трубку.

— Да, ты знаешь, — говорит она, возвращаясь на тахту, — Зоя достала точно такую кофточку, что ты мне однажды показывал, помнишь?

Я невольно настораживаюсь.

— Где достала?

— Ну где достают? — лукаво улыбается Светка, двумя руками поправляя волосы. — У спекулянтки, конечно.

— Сколько же она заплатила?

— Кажется, тридцать пять рублей.

Ого! Это почти на десять рублей больше государственной цены.

— А ты знаешь эту спекулянтку?

Светка смеется.

— Тоже хочешь купить? Или хочешь арестовать ее?

— Просто интересно, — я равнодушно пожимаю плечами.

— Витик, ты со мной никогда не хитри. Я тебя для этого слишком хорошо знаю, — Светка, улыбаясь, грозит мне пальцем. — Тебя очень заинтересовало то, что я сказала.

— Ну допустим.

— Так вот. Я ее не знаю. Я только один раз видела ее у Зои.

Снова звонит телефон. Светка тянется к трубке.

Вскоре приходит запыхавшаяся, усталая и, конечно, с тяжелой продуктовой сумкой в руке Анна Михайловна. Сумку она пытается спрятать, чтобы не видела Светка. Я снимаю с Анны Михайловны пальто и перехватываю злополучную сумку.