Злюка
Шрифт:
– Небольшой перерыв! – произнес Эдвардс, когда понял, что позывы к чиханию у него прекратились.
– Что-то не так? – насторожено уточнила Экуппа, старательно не смотря вправо.
– Да, – кивнул Эдвардс, – не знаю, хорошо это или плохо, но я снова могу чихать, не вызывая этот процесс искусственно. Дело в том, что когда я был вынужден начать нюхать чихательную смесь, то утратил способность чихать без нее. Теперь это ко мне вернулось. Возможно, это так сказывается наличие в воздухе Дара, а может я начал избавлять от зависимости,
– И что же в этом может быть плохого? – хмыкнула Язва, обходя, Экуппу сбоку.
Она хотела сказать еще что-то, но не успела, потому что, вдруг нелепо махнула ногой, стала на голову и взлетела в небо.
Ну, точнее, это я так увидел глазами Экуппы, а на самом деле наемница просто попалась в мастерки замаскированную охотничью ловушку. Теперь она нелепо болталась в воздухе, потому что на ее ноге была затянута петля веревки, привязанной к огромному дереву, стоящему по соседству.
На помощь к Язве не бросился не один из ее боевых товарищей. Экуппа была одновременно растеряна и обрадована, а Эдвардс, наоборот, понял, что рядом есть кто-то разумный, и этот кто-то может сейчас атаковать нас из засады.
Поэтому Пройдоха, вместо того, чтобы освободить Язву, рухнул на землю, выхватывая из рюкзака… факел.
Тут я снова удивился! Как по мне, он должен был достать арбалет, из которого стрелял так, что лучше и не придумаешь, ан, нет – факел.
Скорее всего, этот артефакт оставался эффективен и днем, просто в светлое время суток не было видно той окружности, в границах которой факел гарантирует безопасность своему хозяину.
Наконец очнулась и Экуппа. Она сделала шаг по направлению к наемнице, но Эдвардс дотянулся рукой до ее лодыжки, схватил добычу и потянул к себе.
– Не глупи! – тихо сказал он девушке, когда та плюхнулась рядом с ним, едва не сев на шпагат. – Язва и без твоей помощи прекрасно справится.
Собственно, получилось так, что Эдвардс озвучил свой аргумент уже постфактум, потому что наемница, действительно, к тому моменту выхватила из-за пояса свой нож, изогнулась, напрягая мышцы пресса, полоснула им по удерживающей ее веревке и, сгруппировавшись в воздухе, мягко приземлилась на ноги, тут же прижавшись спиной к дереву. В ее руках уже блестели стилеты, а кривой нож наемница сжимала в зубах.
В тот же миг изображение подернулось рябью. Я не сразу понял, что это Экуппа активировала защитное поле. Точнее, нет, она напитала энергией уже имеющееся. То, что заглушало ее шаги.
Что ж, молодец девочка. Лучше поздно, чем никогда. У меня, конечно, уже есть опыт переселения из одного тела в другое, но кто ж меня знает, вдруг это тело у меня последнее?!
Меж тем, секунда сменяла секунду, а ожидания нападения все никак не оправдывались.
– Людей рядом нет, – наконец, произнесла Язва, – кроме нас, конечно.
– Сканер? – односложно спросил Эдвардс.
– Да, –
– Дважды я слышал про племя каких-то низкорослых туземцев, – припомнил Пройдоха, – но оба раза говорилось, что нужно опасаться их шаманов и стрел, обмазанных какой-то дрянью, оказывающей временное паралитическое действие. Про ловушки, подобные этой, ничего не помню.
– Значит, их этому кто-то обучил, – резонно заметила Экуппа.
– Вопрос в другом, – перебила ее Язва, – почему ловушку на крупного зверя или человека никто не охранял?
– Если охрана была, и сторож решил не связываться с нашим отрядом, а сбегать за помощью соплеменников, то скоро стоит ждать массовой атаки, – предположил Эдвардс, – следовательно, нужно либо готовиться к обороне в лесу, где враг у себя дома, либо бежать, рискуя попасть в следующие ловушки или наткнуться на подготовленную засаду.
– А нельзя зажечь оба факела и максимально быстро и осмотрительно не покинуть данную локацию? – тихо уточнил я у Экуппы.
Та ретранслировала мой вопрос Эдвардсу.
Пройдоха кивнул в знак согласия, признавшись, что он приберегал факелы для ночевки, поскольку они одноразовые, но другого надежного выхода, по всей видимости, нет.
Так они и двинулись.
Наблюдать за ними было интересно, потому что каждые несколько минут Эдвардс находил новые ловушки. Теперь, когда он примерно представлял, на что нужно обращать внимание, они обнаруживались без особого труда. Впрочем, их было всего два вида: та, с которой мы уже имели удовольствие познакомиться и волчья яма. На манер той, в которую предполагалось заманить Волка, привязав около нее Язву.
Спустя четыре ловушки, отряд вышел к большому такому пепелищу. Сначала было непонятно, что это такое, но сделав несколько шагов по направлению к центру большой выгоревшей поляны Экуппа, вдруг, согнулась пополам и с громкими характерными звуками повторила вчерашний подвиг наемницы.
Примерно в это же время мы с ней снова поменялись местами.
Я утер рукавом губы, прокашлялся и глянул на то, что вызвало у моей кисейной барышни такую неадекватную реакцию.
Можете меня поздравить: я тоже проблевался.
Извините уж за мой французский, но по-другому тут и не скажешь.
На поляне явно был совершен акт самого настоящего геноцида. Описывать увиденное я не стану. Но это было кошмарно.
Отвернувшись к лесу, отдышавшись и немного придя в себя, я тихо подрагивающим голосом уточнил у Экуппы, не могу ли я это развидеть.
– Уже работаю над этим, – скрипучим голосом ответила мне девушка, – поверь, я тоже не в восторге от увиденного. Сначала помогу себе, потом, обязательно, тебе – сама не хочу случайно нарваться на эту картину еще раз, гуляя по твоей памяти.