Змееед
Шрифт:
Ничего Люська не сказала. Глазами только сверкнула, как пантера из чащи, рванула из рук Дракона куртку теплую и мешок тяжеленный с деньгами и золотым песком, выбралась на палубу, звонко хлопнув люком.
Остались Дракон со Змееедом вдвоем.
Вот тут и достал Дракон второй мешок резиновый.
— Это, Змеееед, твоя доля. Это твой китайский паспорт. Еще одну лодку резиновую для тебя сейчас надуем. Час на размышление.
— Да ты, товарищ Холованов, за кого меня принимаешь? Мне такого счастья не нужно. Я тут остаюсь без размышлений.
— Почему?
— Не знаю. Другой судьбы не желаю.
— Спасибо, Змееед. Раскинь картишки. Перебросимся.
Не клеится игра.
Бросил Змееед колоду.
— Я вот чего, товарищ Холованов, сообразить не могу.
Зачем ты Люську в соблазн ввел? Зачем дал ей паспорт, деньги, золото, зачем разрешил бежать?
— Верю, что никуда она не побежит. И если с нами останется, то ей потом любое дело доверить можно. И любые сокровища.
— Зря ты, психолог приторный, это затеял. Ты же ее обидел. Она может уйти не ради денег и счастливой жизни во Франции, а просто тебе назло.
— Посмотрим.
Прислушались оба. Вроде бьется резиновая лодка о дюралевый борт катера. И вроде это волна плещет. На часы оба посмотрели: долго ли ждать еще?
— Ты мне, товарищ Холованов, тогда другое объясни. Я книжку завершаю про инженера Гарина. Только ничего понять не могу. Как это — взял инженер Гарин власть над богатейшими странами, над сотнями миллионов людей, и что, без своей личной разведки обходился?
— Да, хороший писатель Леша Толстой, но только чего-то он не понял в делах управления массами. Без таких, как мы, править Гарин не смог бы ни одного дня. Ему бы Змеееды потребовались, лиходеи широкого профиля, вроде тебя.
— Если уж сам Гуталин без таких, как мы, не обходится, то уж куда какому-то Гарину.
— Правильно. И настоящий Змееед, на мой взгляд, это не тот, кто змеями питается, а тот, кто Змея крылатого, Идолище поганое сокрушает.
И снова смолкли оба.
Час тянулся долго-долго. Но все когда-нибудь кончается. Выглянул Дракон из люка, присвистнул: нет ни лодки надувной резиновой, ни Люськи с ее сокровищем. Ушла Люська.
Выразился Дракон непотребно. Приказал капитану возвращаться.
В Большом Кремлёвском дворце у товарища Сталина, которого некоторые иногда за глаза Гуталином кличут, свой собственный кинотеатр. Кресла мягкие, кожаные. Пять кресел в ряд. Четыре ряда. Центральное место в первом ряду — для товарища Сталина. Он однажды сел в это кресло, и оно ему понравилось. Никто никогда на это место больше не посягал. Половина мест в этом зале во время любого сеанса пустуют. Потому как попасть в сталинский кинотеатр — большая честь. Не каждого сюда зовут.
Сегодня насладимся фильмом «Цирк». В восемнадцатый раз. Товарищ Сталин полюбил этот шедевр советского киноискусства с первого взгляда. Этим шедевром он по много раз угощает своих самых дорогих гостей. Так будет продолжаться до 1938 года, пока не появится «Волга-Волга», которую товарищ Сталин за долгие годы посмотрит более шестисот раз. Сотворит этот шедевр все тот же Григорий Александров. В главной роли будет все та же Любовь Орлова. Но это будет потом. А пока наш советский цирк сияет во всей своей красе и блеске. И гремит с экрана торжественная мелодия: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек…» И дальше: «И никто на свете не умеет лучше нас смеяться и любить».
Чистая правда. У нас даже клоуны на арене хихикают и кувыркаются лучше всех в мире.
Генрих Григорьевич Ягода (третий ряд, крайнее левое
Сегодня товарищ Сталин несколько изменил программу. Сразу после «Цирка» — немецкий документальный фильм, снятый в джунглях Южной Америки. Фильм без перевода. Но все ясно без слов. Главная героиня — парагвайская анаконда, метров эдак десяти-двенадцати, чтобы не соврать. Вот она заползла в селение и вытянулась черным нефтяным трубопроводом вдоль белой стены сельской церквушки. Камера показывает мерзкую гадину с хвоста, медленно скользя к голове. Отвратительное тело становится все толще и толще. Где-то ближе к центру это уже жгут играющих мускулов, который вряд ли двумя руками обхватишь. Потом от средины тело понемногу сужается. Вот и голова, лениво задремавшая на солнцепеке. И вдруг — бросок в камеру. Камера явно падает. На экране кадры кувырком. Неясно, что стало с храбрым оператором. Но главное в другом. Сонная, казалось бы, анаконда внезапно, без предупреждения, без всякого намека на агрессию вдруг бросается на камеру. Но зрители это воспринимают как бросок в зал. И все присутствующие разом отпрянули. По-моему, кто-то даже и вскрикнул. Только товарищ Сталин смеется. То ли фильм раньше уже посмотрел и был к этому змеиному броску готов. То ли и впрямь нервы у него стальные.
А потом анаконда купалась в реке. И билась с крокодилом. Задушила и заглотила его. Было много еще всего. Но вот на экране ядовитая змея метра полтора-два. На своем пути она встречает тигрового узорчатого питона метров пяти. И он ее убивает. И он ее заглатывает. Чем хорошо? Хорошо тем, что нет у змеи ни ног, ни крыльев, ни рогов — ничего заглатыванию не мешает. Удав насытился и готов было впасть в блаженную спячку с перевариванием, но… тут появляется анаконда. Питону не до сна. Спасаться надо. Но от анаконды не уйдешь! Бросок — и страшные челюсти анаконды сомкнулись на горле питона. Два тела свились в пульсирующий клубок. И вдруг оба замерли. Анаконда, убедившись в том, что питон повержен, медленно разжимает челюсти и начинает долгий заглот. Медленно-медленно огромный питон исчезает в отвратительной пасти…
Холованов с детства не любил змей. К ним у него отвращение и какое-то нездоровое любопытство. Холованов сидит в четвертом ряду и почему-то думает про украденный в Ярославле чемодан. Почему про чемодан вдруг вспомнил? Ах, да! Змееед, он же — Ширманов. Молодец. Мастерски сработал. Знал бы товарищ Ягода, что Холованов, который сидит прямо за его спиной, является организатором и вдохновителем виртуозного похищения. Но без Ширманова и Люськи-отвлекалки это было бы невозможно. Ширманов — правильный человек, хотя не в меру жестокий, ершистый и задиристый. Холованов давно искал себе в помощники именно такого злодея на все руки.
А настоящий змееед — это, конечно, анаконда парагвайская, медленно заглатывающая тигрового питона.
— Товарищ Генеральный комиссар Государственной безопасности, товарищ Холованов просит принять по очень важному делу. Говорит, всего на одну минутку.
— Зови.
— Но сейчас в приемной вызова ждет комиссар Государственной безопасности третьего ранга товарищ Западный, за ним — комиссар Государственной безопасности первого ранга товарищ Заковский.
— Подождут. Зови Холованова.