Змеи, драконы и родственники
Шрифт:
Спустя пару минут за дверью послышался топот и взволнованные голоса:
— Беда, беда! Нападение!
— Спасите! Помогите!
— Злокумсые канчуленяки! Злокумсые канчуленяки в замке!
— Канчуленяки?! Где? Как они сюда попали?
— Выносите столовое серебро и золото! Соблюдайте спокойствие!
— А-а-а!!! Мамочка, а-а-а…
— Канчуленяки в королевской опочивальне!!!
— Скорее спасайте короля!
— Стража, за мной! — раздался хорошо поставленный голос, и король с удовольствием отметил, что Сереион уже на месте, собран и спокоен,
— Сюда, сюда!
— Туда, там! О!
— Все воют и воют… как сильзяшные пичкамуты! С десятка два будет!
— Луки на-а-а-а изготовку! Мечи о-о-о-бнажить! К битве товьсь!
Многострадальная дверь королевской опочивальни уже один раз в этом месяце подвергалась бешеному натиску гвардейцев и стражников — и, чего греха таить, не выдержала. Пала, можно сказать, будто обычная дверца в чулан, где рачительная хозяйка прячет свое кусьяльное варенье. После печального инцидента (причиной которому было вторжение ведьмы Свахереи на седласой забаске) недовольный король приказал строителям соорудить препятствие помощнее и посолиднее. Оттобальт как в воду глядел, предвидя, что верные подданные не оставят его в покое. И верно: новая дверь затрещала, заскрипела, затряслась.
Что и говорить — строители дело свое знали и работали на славу. Гвардейцам на сей раз пришлось нелегко, но чувство долга звало их на помощь возлюбленному повелителю, и что им какие-то двери? Они крепости брали шутя.
Еще одно усилие — и две дюжины гвардейцев, возглавляемых Сереионом, ввалились в спальню к королю многоруким и многоногим копошащимся монстром. Нельзя сказать, что представшая их взорам картина как-то соответствовала сцене кровавой битвы, которую они уже видели внутренним взором. Но ни смертельно опасных канчуленяк, ни мартовского трепетного Вапонтиха, ни, на худой конец, злоумышленников с кривыми кинжалами в зубах не узрели эти достойные сыны Упперталя.
Тихая спокойная комнатка. Очаровательные шторки в цветочек, словно паруса, надуваемые теплым ветерком. Милые сердцу безделушки — коробочки, статуэтки, мягкий пуфик, застывший у стены. Небольшой натюрмортик из продуктов питания — фрукты, мясо и хлеб на золотом подносике, кувшин-другой с прохладительным и взбодрительным: Хеннерты всегда были не прочь покушать, и время суток в этом случае не имело ни малейшего значения. Короли, они вообще выше обстоятельств.
Сгорбившийся Оттобальт в мягком ночном колпаке с помпончиком сидел на постели в обнимку с Аларм Зуммером, притаившись, словно боялся спугнуть редкого зверя. Он искоса взирал на притихшую толпу своих воинов.
Гвардейцы растерянно осмотрелись.
В комнате воцарилось гробовое молчание, но не тишина: со двора по-прежнему доносились ужасный рев и ворчание.
Первым заговорил Сереион:
— Ваше величество, ради Всевысокого Душары, извините меня за этот кавардак! — Он небрежно указал себе за спину. — Слугам прислышались злокумсые канчуленяки у вас в покоях. С два десятка примерно… Честно говоря, я и сам слышал какие-то страшные и смутно
В этом месте Сереион сделал паузу и придал лицу виновато-почтительное выражение.
Затем обернулся к своим солдатам и знаком приказал им покинуть опочивальню. Обрадованные возможностью оставить поле несостоявшейся битвы, осторожно переступая через обломки бедной двери, гвардейцы неслышными тенями выскользнули в коридор.
— Еще раз простите, ваше величество, — уточнил Сереион.
Король, все это время сидевший молча, вдруг откашлялся и заговорил хриплым голосом, будто включенный в сеть радиоприемник:
— Живу, понимаешь, как в глугабрахских лесах: никого не дозовешься, не докричишься, когда нужно.
Сереион попытался аккуратно приставить на прежнее место остатки дверей, но его попытка не увенчалась успехом. Он вздохнул, оглядев дело рук своих бравых подчиненных, развернулся к Оттобальту и выпрямился по стойке «смирно», готовый хоть до утра внимать родному монарху:
— Виноват, ваше величество. Больше не повторится, ваше величество. — И после паузы добавил: — Дверь нужно будет укрепить еще основательнее. В целях безопасности.
— А если слугам опять чего привидится? — уныло спросил Оттобальт. — Или в самом деле какая конфузия случится, и мне действительно будет нужна помощь.
— Выставим! — бодро отвечал командир гвардейцев. — Чтобы наши орлы — и не выломали какую-то там дверь. Да мы от всего Ландсхута камня на камне не оставили, не то что, осмелюсь заметить, от вашей спаленки.
— Камня на камне — не надо, — торопливо уточнил король. — За службу спасибо, но меру знать тоже полезно.
Затем король предпринял несколько разнообразных действий. Прежде всего с нескрываемым почтением оглядел Аларм Зуммер — ишь какого переполоху наделал — и осторожно положил его на низенький столик возле постели. Затем спустил ноги вниз и начал осторожно нащупывать мягкие ночные пантуфли.
— Мне снился кошмар, я проснулся — действительно кошмар. Что у нас происходит лунной ночью? Эпидемия? Я слышал, бывают такие чудики, которые при полной луне по крышам и башням шастают… Доложи обстановку по всей форме.
Сереион тревожно переступил с ноги на ногу:
— Не знаю, как и рассказать, мой повелитель…
— Начни с начала, — неожиданно здраво посоветовал король. — Потом перейди к середине и заверши концом. Говорят, так проще всего.
Сереион позволил себе улыбнуться.
— Все как всегда, ваше величество, — начал он. — То есть как обычно, без происшествий, — это стало центральной частью его речи. Он задумался и рискнул завершить следующим пассажем: — В пределах допустимого.
Король оторвался от окна, в которое только что глядел с нескрываемым интересом, и устремил испытующий взор на своего верного воина:
— Вот ЭТО ты считаешь допустимым?
Сереион обшарил спальню встревоженным взглядом, даже приподнял над головой светильник, пытаясь рассмотреть, что могло притаиться на потолке.