Змеи в раю
Шрифт:
Устало присев за стол Антти, я на секунду прикрыла глаза, с тоской вспоминая свое старое жилище — огромную ванную, просторную гостиную. Ломило плечи, ныли ноги. В доме Саркела не было ванной, только душ и сауна, но было уже слишком поздно разогревать ее.
Я вернулась на кухню, Марьятта налила мне в кружку еще чаю. Я вдруг вспомнила, как Марита рассказывала, что ее мать была недовольна своим лечащим врачом-гинекологом, а именно Хельстремом.
— Послушай, Марьятта, а что случилось, почему ты перестала пользоваться услугами Хельстрема? Это как-то связано с Арми?
Мне показалось, что будущая свекровь немного
— Нет, Арми не имеет к этому никакого отношения. Она была очень хорошей и профессиональной медсестрой. Это связано с Эриком. Ты же знаешь, что прошлой зимой мне удалили матку. В этом ничего такого нет, и я особо это не скрываю, но все же было неприятно слышать, как Хельстрем рассказывал другим пациентам, что вот, мол, у Марьятты Саркела удалили матку и сейчас она хорошо себя чувствует, — пояснила женщина.
Было видно, что тема ей неприятна.
— Да и вот еще что. Я уважаю методы народной медицины, а Хельстрем буквально пичкал своих пациентов лекарствами и гормонами в огромных количествах. Говорят, он и себе выписывал немало препаратов, хотя, возможно, это только сплетни… А однажды я случайно увидела, как он целовал пациентку. Да, конечно, я знаю, что его брака фактически больше не существует, но ведь врачи должны придерживаться каких-то этических норм по отношению к своим пациентам, — возмущенно рассуждала Марьятта.
— Похоже, он эдакий местный донжуан, — поддержала ее я.
— Или воображает себя таковым. Хотя он действительно представительный мужчина, врач, обладает определенной харизмой. Конечно, жена натерпелась с ним. Она художница и сейчас живет в Швейцарии, где-то около Ниццы. Эрику наверняка тоже не очень приятно слышать, что у Дорис там роман с каким-то молодым скульптором. — Марьятта ехидно хмыкнула, и я улыбнулась в ответ, чувствуя симпатию к ней и незнакомой мне Дорис.
Эрик Хельстрем целовался со своей пациенткой… Может, Арми знала что-то нехорошее именно о Хельстреме, а не о его пациентах?
Эти мысли занимали меня все следующее утро по дороге на работу. Я не торопясь ехала на своем старом зеленом велосипеде сквозь теплое туманное утро, и у меня не было никакого желания идти в офис. Придется… Я внезапно поймала себя на мысли, что мне хотелось бы, чтобы виновным оказался именно Хельстрем, — он мне совсем не нравился, да и к тому же не был родственником Антти. Ну, умница, додумалась! Рассуждения вполне в стиле Перца…
После обычного совещания в понедельник утром мы с Эки остались вдвоем и начали рассуждать об убийстве Арми. Эки был настроен весьма пессимистично.
— Ты совершенно убеждена в том, что Киммо не виноват?
— На девяносто пять процентов.
— Но раз полиция утверждает, что у них есть свидетель, который слышал, как Киммо ссорился с Арми…
— Через полчаса у меня встреча с этим свидетелем. Хочешь, пойдем вместе?
— Нет, иди сама. Но я, пожалуй, пойду с тобой на слушание суда, если перед этим ты подробно расскажешь мне все детали, о которых узнаешь.
Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться. Я представляла себе, как на суде несколькими острыми репликами разобью все глупые версии Перца, моего подзащитного тут же отпустят на свободу, и он бросится обнимать меня со слезами благодарности на глазах… Глупые фантазии. На самом деле скорее всего мы с Перцем быстро потеряем выдержку и начнем препираться, что вряд ли пойдет на благо Киммо…
Итак, я направлялась к Йоусенкаари на встречу с ключевым свидетелем обвинения. Кертту Маннила была пожилой вдовой, жила во второй половине дома Арми и в субботу утром ненадолго заходила к ней.
Свидетельница оказалась маленькой, сморщенной, но живой и шустрой старушкой.
— Утром я сварила себе кашу, поставила тесто для пирогов и отправилась к Арми. Девушка, видишь ли, просила, чтобы я научила ее печь пироги. Я заходила к ней накануне вечером, но ее не было дома. Так вот, я позвонила к ней в дверь утром около девяти, но она сказала, что не может сейчас заниматься пирогами. Я спросила: у тебя, мол, что, жених в гостях? Но она ответила, что нет, просто занята сейчас. Тогда я говорю ей: хорошо, принесу тебе попробовать мои пирожки позже, а печь будем в другой раз.
— И что, около часу вы снова попытались отнести ей пирожки на пробу? — с живым интересом спросила я. Если Киммо мне врал, я лично повешу его за яйца на первой же сосне.
— Когда я доставала из печи последний пирожок, мне позвонила моя сестра, и я забыла, что собиралась к Арми. А когда все же пошла к ней, было без пяти час. Я решила пройти через задний двор, но, подойдя к воротам, услышала, как Арми что-то взволнованно и громко говорит. Знаешь, это было так странно, я никогда раньше не слышала, чтобы она на кого-нибудь кричала… — Старушка часто заморгала и выразительно посмотрела на меня. Она хорошо понимала, что является важным свидетелем, и ощущение собственной значимости было ей, несомненно, очень приятно.
— А вы можете утверждать, что человек, с которым она ссорилась, был Киммо Хяннинен? И о чем они говорили?
— Я хорошо слышала только то, что говорила Арми. Когда я подошла к воротам, она сказала: «Я больше не буду смотреть на это сквозь пальцы, мне совесть не позволит…»
— А что ответил тот, второй?
— Знаешь, детка, у меня сейчас слух не такой острый, как в молодости. Я не разобрала, что бурчал этот мужской голос. Вот Арми говорила громко, почти кричала, поэтому я хорошо ее слышала. А мужчина говорил тихо, словно бормотал себе под нос. Затем Арми сказала, что уже обратилась в полицию. Я сообразила, что меня это не касается, и ушла. И решила, что в следующий раз, перед тем как идти, надо позвонить по телефону, но когда полвторого я ей набрала, мне никто не ответил.
— К счастью, вы не пошли к ней, иначе наткнулись бы на труп, — попыталась я успокоить ее.
— А я, деточка, мертвых не боюсь. Я, знаешь ли, во время войны служила «лоттой» [2] на передовой, и там на разные трупы насмотрелась. Не страшнее живых мертвые-то будут, — строго сказала Кертту. — Знаешь, жалею только, что не вошла тогда к ней со своими пирогами. Может, девчонка осталась бы жива…
Действительно, с этим трудно было спорить. Я вдруг подумала, что если убийца знает про свидетельницу-старушку, то ее жизнь находится в опасности. Интересно, Перец догадался подумать об этом?
2
«Лотта Свяру» — женская военизированная организация в Финляндии; существовала с 1919 по 1944 г.