Змеиная зона
Шрифт:
– Они в лицо его видели?
– У него же был мешок на голове.
– А вы, друзья мои, взяли из подвала тоге, кого поймали? Не подменил ли вам Амир Батырович ?
– Для чего?
– Ну, например, чтоб передать родственникам Усманова. Логично?
– Логично.
– А может, подменили ребята Луизы Цвях? Может, у них уже кто-то лежал в багажнике с мешком на голове?
– Это невозможно.
– Семен Михеевич, здесь, в этой степи, все возможно. Здесь даже я верю в чертовщину. Когда мне несколько раз довелось
– Подводили, конечно, компаньоны?
– Они... Я людям верил. А компаньонам, оказывается, верить нельзя. Компаньон - первый враг своего компаньона, да иначе и не может быть: капитализм у нас особый - ковбойский: не ты меня - так я тебя. Это самый верный путь объединения капитала.
– Ну, уж это тут целая теория, - улыбнулся Полунин.
– Теория, мой друг, мертва, но вечно зелено дерево жизни, - отшутился Павел Петрович словами известной классики.
– Се ля ви а ля рюс, как сказали бы французы. Возвращаясь к нашим баранам, боюсь, что в Москву увезли не того.
– Того, Павел Петрович. Я верю Амиру Батыровичу.
– А ребятам Луизы Цвях?.. То-то же...
– Может, ваш информатор...
– Мой информатор мне не соврет: по степи по-прежнему разъезжает мотоциклист на "Яве" и за спиной у него старший лейтенант милиции.
– Что же получается, всадник без головы?
– В том-то и беда, Семен Михеевич, что на всадниках головы целы.
– Допустим. Но одну мы знаем, где искать.
– Мотоциклиста?
– Да. Будем искать в Мергеле.
– Кто он?
– Боюсь ошибиться.
– Ошибайтесь.
– Хозяин нашей квартиры.
– Митя Козинский?!
Ишутин удивился, но не настолько, чтоб начисто отвергнуть подозрение. Помолчав, сказал:
– Если он, в Мергеле вы его не найдете. Как я сказал, мотоциклист с седоком направлялся в сторону Барановки. Там их перехватят. Но если этого не произойдет, берегитесь. С вами они попытаются расправиться. Так что лучше не задерживайтесь, сразу же забирайте вещи и - в Каменку.
– А вы?
– Я - в Барановку. Будет обидно, если упустим.
И прежде чем тронуться с места, переспросил:
– Значит, Козинский?
– Подозреваем.
– Это уже легче.
Почему легче, он не уточнил. "Форд" скрылся в облаке цементной пыли.
Полынин и Давлетова направились в Мергель. Павел Петрович оказался прав: Мити Козинского дома не было, но была Маруся. Она уже стала беспокоиться, что их квартиранты куда-то загадочно исчезли.
Гюзель принялась собирать вещи, а Семен решил поговорить с хозяйкой.
– Что-то Мити не видать.
– Укатил. К своей потаскухе, - ответила Маруся.
– На мотоцикле?
– На велосипеде. А мотоцикл - в сарае.
– Поломан?
– Я поломала. Камеры порезала.
– И когда вы успели?
– Вчера вечером. Вижу, собирается. Бреется. Перед зеркалом массажирует свои алкогольные морщины. Ну я и попортила ему резину.
– А что он?
– Дал мне по морде.
– И все же укатил?
– Не сразу. Ходил в карьер. Вулканизировал камеры, вернулся ни с чем, но выпивши. Сказал, что я его лишила какой-то халтурки. Я его спросила, не цыганка ли подсовывает эту самую халтурку? Пообещала заявить.
– А что он?
– А что может, пьяный? Сказал, если с ней что случится, он меня убьет.
– И убьет?
– По пьянке - может, трезвый - побоится. Он копит деньги на машину. А цыганка вроде как челночница. Вот он её по халтуркам и раскатывает.
Слушая Марусю, Семен все крепче верил, что Митя Козинский и есть тот самый мотоциклист. Но в логике событий многое, не стыковалось. Из слов Маруси вытекало, что в прошлую ночь он никуда из дому не отлучался - не на чем было уехать.
"Так был он вчера вечером в Табеевом Стане или не был?" Полунин уже было пожалел, что сообщил Ишутину фамилию подозреваемого. Возводить на человека напраслину равносильно предательству.
Полунин уже испытывал угрызения совести, но...
"А что если Маруся нам пудрит мозги?" - спросил себя по-простецки. Эта мысль - возникла не случайно. Вчера перед поездкой в Табеев Стан, когда он попросил одолжить несколько литров бензина, она тоже показала на мотоцикл: вот он, дома, а хозяин укатил к шлюхе на велосипеде, а вечером, оказалось, мотоцикл ещё был на ходу. Когда же она порезала резину? Если так, кто же тогда возил убийцу в Табеев Стан?
На крыльцо вышла Гюзель, переодетая, в халатике.
– Где тут у вас ведро и тряпка?
– Зачем они вам?
– Уберем комнату и вам сдадим. Мы в своем студенческом общежитии всегда так делали. Сдавали коменданту, иначе "бегунок" не подпишет.
– А вы что - уже уезжаете?
– Как соберемся... Нам ещё надо в Каменку. Сдать мотоцикл. Митя, наверное, вам говорил, что машина не наша.
– Знаю. "Нового русского".
– Марусе хотелось поговорить, и она сказала, что Митя чуть ли не дружит с этим "новым русским", хотя какая может быть дружба богатого с бедным, дескать, это все равно, что дружба паука с мухой: дружит, пока кровь не выпьет, а выпьет - найдет нового друга.
– Мой на деньгах помешался. За долларом тянется, как собака за колбасой, - говорила она, то ли осуждая, то ли жалея мужа.
Семен и Гюзель решили все-таки дождаться хозяина: далеко на велосипеде укатить он не мог. Он был в Мергеле, из поселка никуда не исчез, но вряд ли встречался с цыганкой: поселок не такой уж большой, чтоб не нашла их Маруся, даже не зовя на подмогу родственников.
Пока убирали в доме, упаковывали гербарии, Маруся сделала яишницу, вскипятила чай. Втроем поужинали.