Змеиные полосы
Шрифт:
Мы прошли по короткому коридору и оказались в небольшом, но уютном кабинете, заставленным шкафами с книгами. Я пытался из увиденного составить представление о клинике. Несмотря на явное тяготение к частности и уединению, я не увидел особых признаков богатства. Приемный холл был просторным и функциональным, без мягких диванов и претенциозных картин. В самом кабинете главного врача я не заметил стола из мореного дуба, вольтеровских кресел 17 , антикварных часов и прочих символов врачебного благосостояния. Вся мебель была простой и практичной, а стены украшали в основном анатомические изображения.
17
Классическое английское кресло с объемными подлокотниками, высокой спинкой и выступами в ее верхней части, слегка напоминающими уши или крылья, из-за чего в англоязычных странах этот предмет мебели часто называют wing chair, то есть «крылатое кресло».
– Можно спросить, чем вы здесь занимаетесь? – спросил я.
– Все просто. У нас клиника травматической хирургии. Не могу сказать, что лучшая в Лос-Анджелесе, но мы стремимся к этому статусу, – доктор Сильверман откинулся на спинку стандартного кресла на колесиках и прижал друг к другу подушечки пальцев. – Я вложил в нее все мои деньги, а также деньги нескольких меценатов, которые верят в мое мастерство. Мы беремся за очень сложные случаи, которые в обычной больнице привели бы к инвалидности. А после моего вмешательства есть шанс полной реабилитации. К нам обращаются многие спортсмены, киноактеры и другие влиятельные люди.
– Но это стоит денег?
– Естественно, – кивнул Сильверман. – Эти руки могут творить чудеса.
Он встряхнул своими крупными кистями.
– И такой опыт не приобретается за пару лет. Я долгое время работал в разных больницах, пока не понял, какой должна быть моя идеальная клиника. Ведь пациенты страдают не только от самой физической травмы, но и от психологической травмы, которая ее сопровождает. Скажите, вы были на войне?
– Служил на флоте.
– Получили ранение?
– Только небольшую контузию.
– Тогда вы не видели, в каких условиях содержатся раненые. Они страдают, видя не только свои раны, но и раны других. Когда вокруг боль, людям начинает казаться, что отсутствие боли – это уже и есть выздоровление. Они борются только за то, чтобы им стало лучше, а не за то, чтобы вернуться к нормальной прежней жизни. А когда понимают, что сильно занизили планку, то чувствуют себя обманутыми и начинают жаловаться. Поэтому в своей клинике я постарался создать атмосферу отсутствия боли и страданий. Пациенты почти не встречаются друг с другом, только на этапе реабилитации, они не видят кровь, переломы и страдания. Здание спланировано так, что выздоравливающие не слышат криков тех, кто только перенес операцию.
В словах доктора Сильвермана определенно было разумное начало, однако я не понимал, почему он решил, что его миссия распространяется исключительно на богатых и влиятельных. Но по блеску в глазах доктора я распознал в нем убежденного фанатика, поэтому решил не вступать в спор.
– Расскажите мне о Грейс Крупник, доктор Сильверман, – попросил я.
– О, это ужасно неприятная история, – снова взмахнул руками врач, словно отгоняя руками мрачное видение. – Когда она без предупреждения не вышла на работу, мы не знали, что делать, ведь найти замену не так просто. А потом к нам стала приходить полиция. Это был бы такой скандал для репутации нашей клиники. И фирма Виктора Хьюго нам поставляет самое лучшее оборудование для рентген-кабинета.
– Просветите меня, пожалуйста. Какую именно работу для вас выполняли мистер Хьюго и мисс Крупник?
– Мистер Хьюго работает в серьезной фирме, производящей радиологическое оборудование. В том числе и аппараты для рентгеновских снимков, которые просто необходимы для правильной диагностики травм и внутренних повреждений. Моя клиника открылась не так давно, всего три года назад, и оборудование такого кабинета было одной из приоритетных задач, надо сказать, ее решение оказалось довольно затратным. Также сложности возникли при поиске хорошего рентгенолога. В Калифорнии их не очень много, а пригласить в клинику известного специалиста мы не могли себе позволить, пока она не начала приносить дохода. Наконец, нам удалось найти приличного врача за приемлемые деньги. Но даже лучший специалист не может работать без ассистента, поскольку это весьма сложное оборудование. Здесь нас поначалу постигла неудача. За год пришлось уволить пятерых помощников. К сожалению, это та область науки, в которой я ничего не понимаю, – склонил голову Сильверман в притворном смирении. – Старого пса новым трюкам не научишь. Вы понимаете, что такое рентгеноскопия? – спросил он.
– Кажется, это снимки внутренностей организма с помощью каких-то лучей.
– В целом правильно. Но тут есть множество нюансов. Нужно не просто правильно настроить аппарат и сделать снимок, но и уметь прочитать его. Я могу многое увидеть в организме взглядом, не видимое обычному человеку, или почувствовать руками, но в чтении рентгеновских снимков я всегда предпочту консультацию врача-рентгенолога.
– В общем, для нас стало настоящей удачей, когда к нам пришла Грейс. Это произошло полтора года назад, в начале позапрошлой весны. Вначале я удивился, что на такое место пришла девушка, ведь работа довольно тяжелая, надо двигать аппарат и фиксировать пациента. Но она представила блестящие рекомендации из известной радиологической лаборатории в Хьюстоне. И наша скромная зарплата ее вполне устроила. Мы взяли ее на испытательный срок, потому что просто не было выбора, и не пожалели. Грейс оказалась блестящим профессионалом. Никогда не допускала ошибок, не портила снимки, не пропускала работу. До того злосчастного дня. Более того, я заметил, что комментарии к снимкам значительно улучшились. Я ни о чем не спрашивал мисс Крупник или доктора Барлоу, нашего рентгенолога, но я подозревал, что она дополняла его записи.
– То есть мисс Крупник в качестве рентгенолога оказалась более компетентной, чем ваш штатный врач? – уточнил я.
Доктор Сильверман замялся.
– Она никогда не высказывала никаких претензий и не лезла со своим мнением. Свою работу она выполняла блестяще. Кстати, мы так до сих пор и не нашли мисс Крупник достойную замену.
Я подумал, что за последний месяц данные рентгеновских снимков, полученных от доктора Барлоу, снова стали оставлять желать лучшего.
– Скажите, а у Грейс в клинике появились какие-то близкие подруги? Может быть, коллеги, с которыми она общалась чаще остальных?
Сильверман снова сложил пальцы домиком и задумался.
– Не могу вам сказать. У нас не так много женского персонала. Среди врачей, я имею в виду. Только мисс Гудман, физиотерапевт и мисс Андерсон, но она скорее относится к администрации. С медсестрами и регистраторшами мисс Крупник разговаривала только по работе. К тому же она проработала у нас примерно два месяца, когда отпросилась на какую-то профильную конференцию в Санта-Барбаре, а там познакомилась в Виктором Хьюго. До этого я с ним встречался только один раз, установкой оборудования и ремонтом занимаются техники его фирмы. После их знакомства он стал часто заходить в нашу клинику, приглашать мисс Крупник на ленч. Из того, что я мог наблюдать, кроме работы и общения с мистером Хьюго, у мисс Крупник не было других интересов.
В голосе Сильвермана чувствовалось удовлетворение, что его служащая сумела завести правильного ухажера.
– Потом она предупредила меня о скорой свадьбе, и сказала, что будет отсутствовать неделю в октябре. Я уже тогда подумал, что придется искать ей замену, но мисс Крупник заверила меня, что собирается работать и после замужества. Мистер Стин, – обратился ко мне Сильверман, изменив позу и поставив локти на стол. – Я пытаюсь вам сказать, что Грейс Крупник была исключительно серьезной молодой женщиной. Возможно, со временем мы предложили бы ей место доктора Барлоу. Ее исчезновение стало для нас всех полным потрясением.