Змей в райских кущах
Шрифт:
В этот момент я определенно поняла, что доктор Кемп, мягко говоря, недолюбливает Малахову. И мне оставалось лишь выяснить причину этой нескрываемой неприязни, и поинтересовалась:
— Что она вам сделала?
— Ничего, — широко улыбнулась Анжелика Александровна.
Выходя из кабинета врача, я столкнулась с тем молодым человеком, который первым при мне сказал о том, что у Крыловой было больное сердце. Это был высокий, атлетически сложенный мужчина с выразительными глазами и крупными, правильными
— Ирина Анатольевна! — Молодой человек первым обратился ко мне. — Я вас сразу узнал! — обрадовался он. — Вы на нашем телевидении какую-то женскую программу ведете?
— Да, — подтвердила я, возгордясь, что даже такие сильные мужчины тоже смотрят мою программу. Значит, есть им все-таки дело до нашего, женского, счастья! Или он только с Малаховой передачу смотрел? Я мысленно заключила, что, скорее всего, это так, но тем не менее не стала расстраиваться. В конце концов, мне было на руку, что этот атлет со мной заговорил первым. — Вы не могли бы уделить мне пару минут? — проворковала я.
— Конечно! — бодро кивнул молодой человек.
— Откуда вам известно, что у Крыловой было больное сердце? — Мне почему-то не верилось в ее естественную смерть. Тем более что она должна была поведать мне что-то исключительно важное! Даже оператора привезти с собой попросила… Самоубийство как версию я тоже сразу отвергла. Но что же тогда? Неужели Крылову отравили? Но как? И кто? В любом случае я не сомневалась, что ее смерть как-то связана с убийством в солярии. А может быть, и в самом деле сердце не выдержало? Чем черт не шутит?..
— А она всегда на него жаловалась, — ответил молодой человек. — И сегодня тоже за левый бок все хваталась, даже за водой меня посылала, — добавил он. — А что?
— Да так, — замялась я.
— Неужели вы думаете, что ее того… Как Анну? — удивился тренер. — Не может быть! — изумленно воскликнул он.
— Вы были знакомы с покойной? — осведомилась я.
— А разве вы криминальную хронику ведете? — усмехнулся молодой человек. — Я-то думал, что ваша программа называется «Женское счастье»!
— Одно другому не мешает, — парировала я. — Кстати, мы с вами тут несколько минут уже беседуем, а вы мне так до сих пор и не представились!
— Андрей Нефедов, — отрекомендовался парень, — инструктор по силовым тренировкам с фитболами, — широко улыбнулся он.
— А что такое фитболы? — Я удивленно округлила глаза.
— Очень большие мячи, — ответил он.
В эту минуту распахнулась дверь врачебного кабинета.
— Вы еще здесь? — удивилась доктор. — Андрей? — Она смерила нас пристальным, изучающим взглядом. Я заметила, что тушь под правым глазом у нее слегка расплылась. — А я думала, что тебя уволили…
— Устаревшая
— Интересно, а где твои часы? — осведомилась Анжелика Александровна. — Ты же никогда с ними не расставался?
— Потерял! — Инструктор по силовым тренировкам с фитболами безнадежно махнул рукой.
— А часы-то дорогие были? — спросила я.
— Ага, — опечаленно кивнул Нефедов.
Глава 4
— Ирина Анатольевна! — Кто-то позвал меня уже у самого выхода из клуба. Я обернулась: Герман Генрихович усиленно махал мне рукой. Я пожала плечами и решила вернуться. Меня разбирало любопытство, зачем это я так срочно понадобилась Гоффману.
— Герман Генрихович, что-то случилось? — осведомилась я.
— Нам не мешало бы объясниться, — ответил он, глядя словно бы сквозь меня. — Вы наверняка думаете, что я как-то причастен к смерти Лены Крыловой…
— Это сказали вы, — заметила я.
— Да, понимаю, — произнес Гоффман, уставившись в пол. — Вы, разумеется, меня подозреваете. Следователь тоже что-то такое говорил, — добавил он. — Но я здесь ни при чем, поверьте! — Герман Генрихович наконец поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Идемте в мой кабинет!
Я кивнула и послушно последовала за ним, миновав бассейн и два огромных спортивных зала.
— Вы считаете, что я напрасно уволил Крылову, — проговорил Гоффман, усаживаясь в кресло у большого окна. — Возможно, — рассуждал Герман Генрихович вслух, — я и проявил по отношению к ней некоторую жестокость. Но, Ирина, вы-то должны меня понять! — воскликнул он.
— Почему именно я?
— Разве вы не знаете, как могут быть опасны сплетни и слухи? Разве у вас на телевидении не бывает интриг? — вопрошал патетично Гоффман.
— Мало ли что бывает на телевидении? — Я пожала плечами. — Но при чем здесь…
— А я вам объясню, — ответил Герман Генрихович. — Мне бы не хотелось, чтобы в клубе чесали обо мне языки. Достаточно и того, что Алла в тюрьме! Не хватало еще, чтобы…
— А вы что, тоже боитесь, что вас посадят? — усмехнулась я.
— Ирина! — взмолился Гоффман. — Перестаньте иронизировать! Вам совсем это не к лицу! Вы же понимаете, что Аллочку могут не оправдать. Игорь Викторович, конечно, хороший адвокат, но мало ли что бывает в жизни? Тогда клуб окажется на мне, а Лена с ее длинным языком…
— Вот вы ее и устранили!
— В смысле? Ирочка, что вы имеете в виду? — Герман Генрихович побледнел.
— Уволили, — пояснила я.
— Понимаете, — продолжил Гоффман, — у нас с Леной были, как бы это сказать… — Он задумался. — …весьма непростые отношения…
— Елена Николаевна утверждала, что они с Аллой Владимировной были подругами…
— Это не совсем так, — перебил меня Герман Генрихович, — между ними однажды пробежала черная кошка.
— Как ее звали?
— Кого? — не понял Гоффман.